Тимур Литовченко (г.Киев)
ПОВЕСТЬ О ЧЕТЫРЕХ ЦВЕТКАХ
(сюрреалистический авангардно-арьергардный
панк-эксперимент о любви с нео-символами в сиреневых,
зеленых, черных и рыжих тонах, с бесцветным прологом
и цветным эпилогом)
Она не страшилась возмездья,
Она не боялась утрат.
- Как сказочно светят созвездья!
Как звезды бессмертно горят!
(К.Бальмонт)
И к знакомой мелодии ухо готовь,
И гляди понимающим оком,
Потому что любовь
это вечно любовь,
Даже в будущем вашем далеком
(В.Высоцкий)
БЕСЦВЕТНЫЙ ПРОЛОГ. Четыре из четырех
Посреди пустого Города шли четыре подружки...
(На самом-то деле Город отнюдь не был пустым. Но что этим девушкам какие-то лишние сто миллионов или даже сто миллиардов человек! Их будто нет.)
...Не то чтоб они были ЗАТЕБЯВОГОНЬИВВОДУ или ПОДАЙВБЕДЕРУКУ. Просто подружки. Немного больше, чем обыкновенные знакомые, но гораздо меньше, чем верные товарки.
Самая расхлюстанная шагала впереди и орала на всю улицу, запрокинув голову и широко разевая ярко намалеванный рот:
- Вы только посмотрите на нее! ОНА ЕЩЕ НЕ ДАВАЛА НИ ОДНОМУ МАЛЬЧИКУ ОТПИТЬ ИЗ СВОЕГО СТАКАНА! Посмотрите на эту недотрогу! Или ты жадина, а? Просто жалко? Жалко, жалко!
Скромная и тихая девушка, на которую насмешница не стесняясь тыкала пальцем, шла уныло потупившись, точно плелась под конвоем.
- Ну не стыдно ли тебе, скромняга?! - орала шедшая впереди, развязно приседая и выбрасывая далеко вперед кривые ноги в наимоднейших сапожищах.
- Стыдно? Признавайся!
Скромняга-жадина по-прежнему шла молча.
ГЛАВА СИРЕНЕВАЯ. Как Роза упала на лапу Азора
- Роза, перестань, - не выдержала наконец третья подруга.
- А тебе какое дало?! - рявкнула расхлюстанная на заступницу. - Я просто хочу знать, почему Ириска не давала никому пить из своего стакана, и все тут.
- Коктейля ты насосалась через соломинку, - бесцеремонно заявила четвертая и хихикнула. - Сама в дверную щель видела. А чего, нет?
Роза не отвечала, и не отвечала вовсе не потому, что была ошарашена нахальством подруги. Она сама могла бы обхамить кого угодно. И не потому, что упоминаемое подругой действие считалось аморальным. Велика важность!.. Роза тупо уставилась на пустое место перед входом в кафешку, так как на этом месте определенно ЧТО-ТО БЫЛО.
- Ты чего, старуха! Не слышишь?
ТО место действительно не было пустым. Около изрезанных неприличными надписями дверей кафешки застыла стеклянная фигура голого человека. Материал фигуры не блистал благородной прозрачностью. Он был мутно-коричневым и вызывал неопределенное ощущение грязной пивной бутылки. Впрочем, дело было не только в цвете, но и в формах стеклянного тела. А уж с пивными бутылками Роза была знакома отлично. И с "шоколадками" тоже.
- Негр, что ли? - спросила она, ероша замысловатую васильковую прическу. - А чего разделся? Пьяный?
Правая рука фигуры заколебалась, волнисто перетекла в горизонтальное положение и застыла ладонью вверх. В слабом сиянии грязно-белой тучки, парившей над ладонью, сверкнула золотая сережка-ромбик.
- Ух, красота! - обрадовалась Роза. - Чего хочешь за нее?
Коричневые губы заволновались, произнося неслышимые слова. Большой палец плавно качнулся, указывая на соломинку для коктейля. Роза жадно сграбастала ромбик и тут же отыскала пробу. Проба оказалась самой высокой. Отлично...
На ромбике застыла распятая фигурка. Впрочем, приятных чувств она не вызывала. Вместо кроткого страдальческого лица скалила зубы злобная африканская маска с дырками вместо глаз. Но в общем ценная вещица, что и говорить. Такой ромбик в любом случае сразил бы наповал всех модниц Города и собрал бы табуны парней. Поэтому Роза окончательно пришла в ошалелый восторг и поспешила расплатиться. Деловито и бесстыдно принялась она извлекать стакан, радостно бормоча:
- Сейчас, сейчас, - но тут услышала за спиной язвительное хихиканье.
- Ты чего, с ума рехнулась?
Ириска и Маргаритка смотрели на нее с отвращением, Лилия - непонимающе.
- Вот назло вам дам этой "шоколадке" свой стакан. Сейчас же! взорвалась Роза.
"Войди в бар", - проползла с подзвякиванием Мысль, словно дворник отмахнул метлой к краю тротуара кучу осколков битой бутылки.
Прозрачного негра не было. Он исчез так же внезапно, как и появился. И никто не видел его, кроме Розы. Зато ромбик остался и почему-то колол ладонь острыми углами. Распятый божок клыкасто ухмылялся.
- Ну и ну вас! - разозлилась Роза. Она деловито вдела сережку в ухо, поправила умело распахнутую одежду и провалилась в кафешку, попутно отдавив хвост местной облезлой кошке ("Чтоб знала, как под ногами вертеться!"). Коричневое небо бодро подмигнуло ей вслед серым глазом солнца.
Стены ослепили Розу пестрым мельканьем. По полированному полу текла толпа, похрустывая в карманах и в кулаках тугриками и форинтами. Несколько угловых столиков были совершенно скрыты завесой сизого дыма. Под аккомпанемент расстроенного банджо и хлопки ладоней по столешницам завеса басовито выревывала последние изобретения нелояльной молодежной мысли.
- Пьянь, рвань, дрянь, - буркнула Роза, зло сплюнула и для весомости припечатала: - Отшивань.
Она любила кафешки именно за такие сизо-дымные завесы, так как сама была сиреневая. В завесы можно бежать от мелькания стен. В завесах можно спокойно потеряться и напиться. Но какие-нибудь слишком шумные оболтусы вечно портили впечатление...
