Старичок - бодрячок, или хроники попаданца - [45]

   Попаданцы понимали: пришло время им расстаться. В тяжёлую минуту они пригодилось друг другу, чтобы выжить. А сейчас поняли, что кроме благодарности за оказанную друг другу помощь их ничто не связывает.

   Перед самым прибытием в Бостон сделали ревизию своих запасов продовольствия: практически, кроме трёх бутылок коньяка ничего от них не осталось. Пустые корзины решили оставить боцману - он им применение найдёт. Ещё раз перебрали свои вещи. Решили пока ничего не выкидывать: вдруг пригодятся.

   Зная, что встречают по одёжке, внимательно отнеслись к своему внешнему виду: оделись, по возможности, получше. Ведь придётся по прибытии сразу идти в учреждение по приёму эмигрантов, там регистрироваться. Надо хотя бы своим внешним видом произвести на чиновников хорошее впечатление.

   Учитель ещё в Ажене говорил, что при регистрации в Америке можно называться любым именем: там ни свидетельство о рождении, ни паспорт не требовались. Графа "национальность" имелась только в анкетах эмигрантов и заполнялась ими лично. В выдаваемых им новых документах она отсутствовала. Но было одна неприятная процедура: после получения новых документов на плече эмигранта ставилась татуировка с номером, по которому всегда можно было определить, где хранится его анкета и узнать всё, что записано в ней и выданных ему документах. Оказывается, все жители Америки имели такие татуировки, накалываемые им в двенадцатилетнем возрасте.

   Виктор этим вопросом не заморачивался: он венгр, имеет при себе паспорт и ничего изменять в новых документах не собирался.

   Глеб же задумывался над этим вопросом не с проста: у него имелось два паспорта.

   По одному он значится Гурием Ивановичем Костровым, родившемся в 161 году в деревне Костровка Гдовского уезда Псковской губернии, крестьянином. Русским. Паспорт был выдан много лет назад при вводе императорского указа об обязательном наличии фотографии в этом документе. Поэтому в нём имелась соответствующая фотография старика.

   Был и другой паспорт: на имя Глеба Штрауса, германца по рождению, гражданина Германии, уроженца земли Верхняя Бавария, где также имелась фотография. На ней он также выглядел стариком, но был помоложе, чем на первой. Сейчас, по мнению Виктора, его вид соответствовал молодому мужчине тридцати пяти лет, не более.

   Но у него было и третье, настоящее имя: Глеб Петрович Котов. На каком имени остановиться? Или придумать себе ещё какое-нибудь? Какой указать возраст? Какую национальность?

   Сейчас, может быть, это и не имеет значения, но что будет через пять, десять, двадцать лет? Как изменится политика Америки и не будут ли записи в анкете и паспорте иметь решающую роль для каких-либо решений в отношении его, любимого? Об этом необходимо было думать уже сейчас, потом будет поздно.

   "Пока это всё мои догадки. Когда окажусь в очереди на регистрацию послушаю, кто что говорит, особенно служащие Регистрационного Центра (РЦ). Тогда и приму окончательное решение."

   * * *

   Морской парусник ошвартовался в порту Бостона в полдень. Когда спустили сходни и полицейские оцепили мол, на который проходила выгрузка людей с корабля, боцман в первых рядах провёл к трапу Глеба и Виктора. За ними стали выходить другие пассажиры. Это было жалкое зрелище: грязные, измученные люди выходили на мол таща на себе детей - те настолько ослабели за путешествие, что самостоятельно не могли двигаться. У многих, чтобы тащить ещё и жалкие вещи, не хватало рук. Они привязывали их к себе верёвками и буксировали за собой по молу.

   Эмигранты проходили по коридору, образованному полицейскими. Среди них находились врачи, в обязанность которых входила первоначальная сортировка прибывших по внешнему виду. Явно больных людей отделяли от общего потока и сразу отправляли в изолятор.

   Поток эмигрантов втекал в Регистрационный Центр (РЦ) и попадал в большой зал, где стояли специально подготовленные люди. Они разделяли его на несколько тоненьких ручейков, направляемых в разные двери. Попаданцы, выглядевшие здоровыми и сильными, в хорошей одежде с рюкзаками на плечах, были отфильтрованы в крайний слева ручеёк и прошли в большую комнату, где стояли несколько столов и люди в белых халатах и таможенники в форме. В ней им предложили раздеться догола и пройти медосмотр. Возмущаться смысла не было, требование было вполне законным: никакая зараза не должна была проникнуть в Северную Америку.

   Они быстро были осмотрены врачами, затем таможенники осмотрели их вещи, выложенные на столы. Револьверы не вызвали никакого непонимания, наоборот, один из них, осмотрев револьверы, предложил их продать, посчитав за некую реликвию, относящуюся к концу девятнадцатого века, за двадцать пять долларов каждый. От чего друзья благоразумно отказались, предположив, что в местном антикварном магазине можно получить гораздо больше. Замечаний в отношении выложенных на столы вещей не последовало. После этого людей сфотографировали, выдали картонки с написанными на них номерами, разрешили одеться и собрать вещи в рюкзаки. Далее их пропустили в регистрационный зал.