Старица и окрестности - [18]

Федосью Алексеевну Зайцеву и Антонину Новоселову расстреляли. Паню допрашивали особо. Знали о ее осведомленности и хотели получить от нее сведения о дислокации остальных отрядов, о связях партизан в деревнях, о явках, о каналах, по которым идет информация через линию фронта.

Паня молчала. К ней применили самые зверские пытки. Но и это не заставило девушку заговорить. Тогда, не в силах сломить волю партизанки, фашисты вырвали у Пани язык и задушили ее.

Посмертно Паня Зиматова была награждена орденом Ленина. В селе Луковникове на могиле, где вместе с другими партизанами похоронена отважная разведчица, стоит памятник.

Тяжелое зрелище представляла собою Старица после освобождения от оккупантов. Александр Фадеев, в ту пору военный корреспондент «Правды» на Калининском фронте, в своей гневной статье «Изверги-разрушители и люди-созидатели» писал: «…гнуснее всего эти титулованные и нетитулованные подлецы поступили с городом Старицей… Город, славившийся своим монастырем — памятником русского зодчества, город, расположенный по двум сторонам верховьев Волги, необычайный по красоте своей, разрушен и сожжен немцами почти целиком».[44]

Зиму 1942 года старичане запомнили на всю жизнь. Стояли трескучие морозы. Фашисты сожгли и разрушили в Старице 282 дома, больницу, кинотеатр, Дом пионеров, два детских дома, электростанцию, многие памятники архитектуры.

В районе около 5 тысяч семей колхозников остались без крова, в 77 населенных пунктах торчали только печные трубы, 65 школ превращены в развалины.

Но страшнее всего были следы зверств фашистов. Около 1000 жителей района были замучены и убиты. В Мелтучевском сельсовете фашисты сожгли живьем целую семью — мать и двоих маленьких детей. 20 жителей деревни Фатьяново Мартьяновского сельсовета спрятались в убежище, выкопанном в огороде. Фашисты обнаружили их и, упражняясь в меткости, забросали гранатами. Погибли все. В сельхозартели «Сельмаш» Романовского сельсовета большую группу людей раздели донага и загнали в подвал при 45-градусном морозе. Выжили немногие. В Городке 70-летнюю старуху привязали к столбу, а под ногами ее разложили костер. Во Введенской церкви заморозили большую группу пленных.

Всех злодеяний не перечесть.

Огромный ущерб был причинен хозяйству района. Гитлеровцы истребили или угнали более 2 тысяч голов крупного рогатого скота, увели 500 лошадей, разрушили 243 скотных двора, разграбили весь семенной фонд, сельскохозяйственный инвентарь.

В этих условиях 19 января собрался районный партийный актив. Надо было срочно решать множество первоочередных задач: разместить лишенных крова людей, дать им работу, обеспечить продовольствием, топливом, очистить территорию от трупов, мин и снарядов, наладить работу школ, больниц, развернуть подготовку к севу. Несмотря на огромные потери, на невероятные трудности, надо было сразу включаться в общий ритм жизни страны: все — для Победы.

Выступая 11 января 1942 года на собрании партийного актива областного центра, М. И. Калинин говорил: «Поскольку война является общенародной, с врагом сейчас борются не только красноармейцы, но и колхозники, дающие Красной Армии хлеб, мясо, картофель… Надо, чтобы каждый чувствовал, что работает для фронта».[45]

Только мобилизация всех сил, правильный подбор, расстановка и обучение кадров, хорошо организованная политико-массовая работа с людьми могли обеспечить выполнение этих задач. Партия рассчитывала на высокую сознательность людей.

Приближался сев. Сеять было нечего. И тогда колхозники сами предложили единственный выход: отдать в семенной фонд собственное зерно. В тяжелом 1942 году это можно было назвать только одним словом — самопожертвование.

И потекло в колхозные кладовые драгоценное зерно. Колхоз «Трудовая артель» Лужинского сельсовета к середине февраля собрал 5,5 центнера семян ржи, 19 центнеров льносемян, 4,5 центнера гречихи и столько же картофеля.

Посильную помощь оказали колхозам районы области, не подвергавшиеся оккупации. На станцию стали приходить вагоны с зерном. Развозили его санками на себе за десятки километров женщины и дети.

Огромная тяжесть выпала на долю женщин. Мужья были на фронте. Чтобы управиться с посевной, работали с четырех утра дотемна. Не было ни тракторов, ни лошадей, не хватало плугов. Вручную, лопатой вскапывали по 4―5 соток земли за день. Только в Кобелевском сельсовете лопатами вскопали 326 гектаров. А всего в районе вручную подняли весной 1942 года 7,5 тысячи гектаров пашни.

Своими силами удалось восстановить небольшое количество техники. Однако не было горючего. Тогда родилась идея — гнать из пня скипидар. И дело пошло. Женщины отправились в лес корчевать пни. Скипидара, добытого из тонны хорошего пня, хватало на обработку 2 гектаров пашни.

Однако что значили несколько тракторов для района? Пришлось запрягать крупный рогатый скот. На быках пахали, на коровах бороновали.

Тяжелым потом был выращен первый военный урожай. Зато как был он дорог! На уборку вышли и стар и мал. Дорожили каждым погожим днем, каждой минутой. Агитировать не надо было никого, каждый понимал: хлеб нужен для жизни, для победы.