Старец Григорий Распутин и его поклонницы - [21]
Слова "генеральши", видимо, сильно нервировали "отца Григория": лицо его приняло злое выражение, он насупился и сердито крутил головой.
— Так я и знал, — бормотал он. — Ишь ты, тварь проклятая. Право, погань ты этакая…
Меня до крайности поражала и возмущала эта грубая, дикая брань — но, кажется, только одну меня. Все остальные дамы, кровные, титулованные аристократки, представительницы высшего придворного бомонда, ничем не выражали ни своего возмущения, ни своего протеста. Даже великая княгиня Милица Николаевна делала вид, что она не замечает ничего странного в поведении "старца".
"Примирились? Привыкли? — недоумевала я. — Или же авторитет "отца Григория" так подавил их, что они уже не в состоянии относиться критически к нему и к его поступкам?"
— Разве можно так браниться? — упрекнула я "старца".
— Да как же мне ее не бранить? — воскликнул он. — Слышь, слышь, что она говорит…
— Я говорю, что ты — Бог–Саваоф… Да, да, Бог–Саваоф… А отец Филарет — живой Христос. Христос! — по-кликушечьи выкрикивала Софья Аркадьевна.
— Вишь, вишь, что она говорит… Она все исшо заодно с Филаретом, с отступником окаянным… Не хочет отстать от него, от еретика проклятого… Ах ты сатана ленточная!..
Монах Филарет,[14] который возбуждал такую злобу "прозорливца", в течение нескольких лет был близким его другом и единомышленником. В бурные годы 1904–1906 они вместе рука об руку боролись с революцией, вместе громили "безбожную интеллигенцию", "жидов" и всех других "инородцев", считая их единственными виновниками движения, поднявшегося в общественных кругах и народных массах.
Но затем между Распутиным и монахом Филаретом пробежала черная кошка, произошел резкий разрыв, и недавние друзья обратились в ярых и заклятых врагов. Закипела вражда, завязалась ожесточенная борьба Филарет выступил с обличениями против Распутина, обвиняя его в темных пороках, в грязных похождениях.
Эти обличения, подкрепленные документальными данными, пошатнули было положение "отца Григория" в высоких сферах. Пошатнули, но ненадолго, вскоре он снова оправился, и положение его сделалось еще более, чем было прежде. Несмотря на это, "прозорливец" продолжал пылать ненавистью к Филарету, и всякое упоминание о "мятежном монахе" приводило его в бешенство.
Так было и на этот раз. Достаточно было юродивой выкрикнуть несколько фраз о Филарете, фраз, в которых проглядывало ее сочувствие к "проклятому отступнику", как вдруг "старец" в сильном волнении вскочил со своего места.
— Нет, я не могу… Нет моих сил боле! — неистово заорал он, дико озираясь вокруг. — Нет больше моего терпения!.. Держите меня, а не то я ее убью!..
И он, зажав кулаки, ринулся по направлению к дивану, на котором лежала юродивая генеральша.
Дамы стремительно бросились к нему, схватили его под руки и начали успокаивать.
— Отец Григорий… Батюшка дорогой… успокойся ради Бога, — говорили они.
"Пророк", делая попытки освободиться, дико рычал:
— У-у-у, сатана… дьявол ленточный…
Этот бедлам мне стал невыносим, и я решила уехать.
Одновременно со мной из столовой исчез родственник графини Головкиной; я видела, как он, очевидно возмущенный всем происходившим, воспользовавшись общим замешательством и суматохой, вызванными угрозой Распутина убить юродивую, быстро взял под руку свою жену и решительно направился в переднюю.
Прислуги в передней не оказалось, и нам пришлось самим разыскивать свои шубы, шляпы, калоши. Это заняло довольно много времени.
Вдруг из спальни "пророка", находившейся через одну комнату от столовой, раздались на всю квартиру громкие, протестующие крики прислуги.
— Что случилось? Что такое? — с недоумением и тревогой спрашивали дамы, бывшие в столовой.
В эту минуту влетела Дуня.
— Что за беда! Все рубашки растаскали! Скоро "отцу" не в чем будет ходить! — возбужденно кричала она.
— Что такое? В чем дело?
— Да Софья Аркадьевна опять две рубашки "отца" набрала. Из комода вытащила. На ней и без того уже четыре рубашки "отца" надето, а ей все мало…
Оказалось, что генеральша под шумок, скрывшись из столовой, направилась в спальню "прозорливца", надеясь запастись там новыми реликвиями из белья и платья "отца Григория". Но на этот раз замыслы ее были разрушены благодаря вмешательству прислуги.
Очевидно, ни грубая брань, ни проклятия, ни угрозы "пророка" убить ее — ничто не поколебало ее преданности "отцу Григорию": по-прежнему он остался ее кумиром, ее живым Богом.
Когда мы наконец оделись и направились к выходу, в переднюю вошел Распутин — угрюмый, измятый, всклокоченный.
Молодая дама, его горячая поклонница, обратилась к нему с легким, почти нежным упреком:
— Отец Григорий, за что вы так на нее сердитесь? Ведь она же так… любит вас…
"Отец" вращал глазами, очевидно, не находя, что сказать.
— А пошто она… меня за Бога почитает? — угрюмо проговорил он наконец, почесывая себе живот.
Но он, видимо, лукавил, стараясь навести нас на ложный след и в то же время затушевать настоящую причину своего негодования против юродивой генеральши.
Все это происходило до войны, почти накануне ее. О том, как протекала жизнь "отца Григория" за время военной грозы, какую позицию занял он и его влиятельные поклонницы и почитательницы по отношению к страшному испытанию, поразившему Россию, — я буду говорить во втором выпуске этих очерков.
От далекой, седой старины, от нашего исторического прошлого мы унаследовали немало печального и тяжелого в разных областях государственной, церковной и народно общественной жизни. Но едва ли не больше всего мрачных пережитков старины сохраняется у нас в той именно области, которая по своему существу, по своему внутреннему характеру должна быть совершенно свободна от всего, что только носит на себе печать жестокости и насилия. Мы разумеем область веры, область религиозных убеждений.Мы хотим напомнить о судьбе, так называемых, монастырских узников, т. е.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Небольшая книга об освобождении Донецкой области от немецко-фашистских захватчиков. О наступательной операции войск Юго-Западного и Южного фронтов, о прорыве Миус-фронта.
В Новгородских писцовых книгах 1498 г. впервые упоминается деревня Струги, которая дала название административному центру Струго-Красненского района Псковской области — посёлку городского типа Струги Красные. В то время существовала и деревня Холохино. В середине XIX в. основана железнодорожная станция Белая. В книге рассказывается об истории этих населённых пунктов от эпохи средневековья до нашего времени. Данное издание будет познавательно всем интересующимся историей родного края.
У каждого из нас есть пожилые родственники или знакомые, которые могут многое рассказать о прожитой жизни. И, наверное, некоторые из них иногда это делают. Но, к сожалению, лишь очень редко люди оставляют в письменной форме свои воспоминания о виденном и пережитом, безвозвратно уходящем в прошлое. Большинство носителей исторической информации в силу разнообразных обстоятельств даже и не пытается этого делать. Мы же зачастую просто забываем и не успеваем их об этом попросить.
Клиффорд Фауст, профессор университета Северной Каролины, всесторонне освещает историю установления торговых и дипломатических отношений двух великих империй после подписания Кяхтинского договора. Автор рассказывает, как действовали государственные монополии, какие товары считались стратегическими и как разрешение частной торговли повлияло на развитие Восточной Сибири и экономику государства в целом. Профессор Фауст отмечает, что русские торговцы обладали не только дальновидностью и деловой смёткой, но и знали особый подход, учитывающий национальные черты характера восточного человека, что, в необычайно сложных условиях ведения дел, позволяло неизменно получать прибыль и поддерживать дипломатические отношения как с коренным населением приграничья, так и с официальными властями Поднебесной.
Эта книга — первое в мировой науке монографическое исследование истории Астраханского ханства (1502–1556) — одного из государств, образовавшихся вследствие распада Золотой Орды. В результате всестороннего анализа русских, восточных (арабских, тюркских, персидских) и западных источников обоснована дата образования ханства, предложена хронология правления астраханских ханов. Особое внимание уделено истории взаимоотношений Астраханского ханства с Московским государством и Османской империей, рассказано о культуре ханства, экономике и социальном строе.
Яркой вспышкой кометы оказывается 1918 год для дальнейшей истории человечества. Одиннадцатое ноября 1918 года — не только последний день мировой войны, швырнувшей в пропасть весь старый порядок. Этот день — воплощение зародившихся надежд на лучшую жизнь. Вспыхнули новые возможности и новые мечты, и, подобно хвосту кометы, тянется за ними вереница картин и лиц. В книге известного немецкого историка Даниэля Шёнпфлуга (род. 1969) этот уникальный исторический момент воплощается в череде реальных судеб: Вирджиния Вулф, Гарри С.