Старец Арсений Пещерник, сподвижник Иосифа Исихаста - [23]

Нечто подобное встречается в Деяниях апостолов, где сотник Корнилий, благочестивый и всегда молившийся Богу, в видении ясно видел Ангела[98].

Подобным образом и отец Арсений, всегда молясь, зачастую видел в видении сверхъестественные вещи. Особенно часто он видел своего Старца и сподвижника, который и после смерти направлял его и оберегал от ошибок и ловушек. Для примера я приведу один случай.

Несмотря на то что по своей доброте и простоте старец Арсений так легко раздавал свои благословения, однажды, я помню, странным образом он был непреклонен до такой степени, что огорчил одного брата. Когда его спросили, почему он был так суров, он ответил:

— Пришел вчера Старец и сказал мне: «Арсений, будь осторожен, не бери чужую тяжесть… Завтра придет Х., не давай ему благословения».

Что касается обычных снов, то отец Арсений очень часто видел Старца и воспринимал это как нечто естественное:

— Всю жизнь мы прожили неразлучно. Сны — это кладовка: что положишь, то и возьмешь. Если ты вор, то и во сне воруешь. Если блудник, сребролюбец или еще кто-нибудь, то видишь свойственное тебе. Если же ты подвижник, то молишься даже во сне. А молитва эта днем дает большую силу и сладость.

Еще он говорил:

— Будьте осторожны с разрешением[99]. Искуситель это использует, и прежде всего — во сне.

Таким образом, старец Арсений, несмотря на всю свою простоту, с помощью благодати и своего многолетнего опыта отличал, что происходит от Бога, что — от естества, а что — от демонов.

Преставление русского монаха. Собака псевдо-Василия

Как я сказал, русский иеродиакон Иоанникий оставил за собой одно здание — то самое, которое находится под одной крышей с большой трапезной.

Но, кроме русского иеродиакона, там было еще восемь мирян, именовавшихся кавиотами[100], которые жили на келии и платили аренду в размере одной драхмы в месяц[101]. Они, естественно, нарушали исихастский устав нашего братства.

К сожалению, отец Иоанникий любил их и не желал с ними расставаться. Кроме того, хотя он и был добрым, но, как и свойственно человеку, в качестве старца келии[102] вмешивался в дела и создавал небольшие проблемы. Так, уже с первых дней нарушалось естественное течение нашей безмолвной жизни.

Мы, как новоначальные, пребывали в беспокойстве и терзались различными двойственными помыслами, принимая во внимание то, что русский старец, несмотря на свой возраст, был полон сил и работал, как юноша.

Единственный, кто оставался в спокойном и мирном расположении духа, был отец Арсений. Однажды я набрался смелости и говорю ему:

— Геронда, что будет с этим старчиком?

И старец просто и со знанием дела отвечает:

— Он, послушай меня, чадо мое, не протянет и года.

Я получил его благословение и ушел на послушание, размышляя о том, что бедный старец нас утешает. Но открытое ему исполнилось буквально.

После одного непредвиденного несчастного случая этот добрый старчик покинул нас и отошел в небесные обители, получив, несомненно, награду за то, что без каких бы то ни было денег предоставил нам, как своим естественным преемникам, эту большую келию. В признательность ему старец[103], с согласия отца Арсения, назвал первого брата, постриженного в Буразери, Иоанникием. Этот монах, впоследствии насельник Дионисиата, не раз становился протепистатом Святой Горы[104].

С той поры вода потекла по своему желобку. В скором времени старец зовет кавиотов и, дав каждому значительную сумму, просит их всех позаботиться о том, чтобы устроиться где-нибудь в другом месте. И действительно, в скором времени они оставили нас. Многие поселились «у львов», как обычно называют большую хилендарскую келию святого Игнатия.

В Буразери эти кавиоты жили в верхнем здании. Как только они его освободили, некоторые из отцов, особенно любившие безмолвие (среди них был и отец Арсений), тотчас перебрались туда, потому что там было самое тихое место. К тому же на восточной стороне имелся прекрасный балкон, очень подходящий для летних бдений.

Но и тут нашу ночную тишь нарушал лай одной собаки, лаявшей без перерыва всю ночь напролет. Мы спросили своих соседей, чья эта дикая собака, и они сказали, что это собака псевдо-Василия. Ищи теперь, что это за лже-Василий!

Наконец мы узнали, что это монах, и к тому же старец соседней келии святого Кирика. Его имя было монах Василий. Впоследствии, не знаю как, к нему прилепилось и прозвище.

Ну вот, что теперь будет с собакой псевдо-Василия? Снова головная боль для старца Арсения. Однако и он, волновавшийся достаточно сильно, говорит: «Эх, отцы, она нам испортила весь наш покой. Но не волнуйтесь, что-нибудь да произойдет».

На следующую ночь собака точно воды в рот набрала. Проходит вторая ночь, третья — собака ни звука. Что с ней случилось? Нас зовет отец Арсений и говорит:

— К счастью, мы обрели покой. Я умолил Божию Матерь, и Она заткнула ей рот!

С тех пор благодаря чудотворному вмешательству старца мы избавились от беспокойства, которое производила собака. А хозяину ее осталось лишь недоумевать. Мы узнали, что однажды в одном из магазинов Кареи[105] старец Василий (псевдо-Василий) жаловался:

— Случилось что ли что с этой пустыней, что собака моя онемела?