Старец Арсений Пещерник, сподвижник Иосифа Исихаста - [22]

Но слава отцов-безмолвников этого места не замедлила распространиться. И вот уже соседние монастыри — святого Павла и Дионисиат — приглашают их к себе в качестве духовников. Первый монастырь — отца Ефрема, а второй — отца Харалампия. Это было сделано для «повышения духовного уровня», как говорил приснопамятный и мудрый игумен Дионисиата архимандрит Гавриил. «Мы же, — со смирением признавал он, — напрасно тратим время и силы, управляя монастырем».

Многие братия, собиравшиеся в Новый Скит для исповеди, решили жить вместе со своими духовными руководителями. В результате маленькие каливы очень быстро переполнились. Поэтому возникла необходимость в расширении калив, чтобы они вместили молодых братий и тех, кто придет потом. Тогда двое братий-иеромонахов, подумав о том, как быть дальше, решили перебраться в более просторные жилища.

Стало известно, что есть большие русские келии, расположенные в окрестностях Филофея и Проваты, а также Буразери вблизи Кареи.

Тогда мой старец отец Харалампий зовет одного брата, уже отошедшего теперь в небесные обители, и мое недостоинство и посылает нас в монастырь Филофей, чтобы разузнать об этих келиях. По пути мы зашли в каливу отца Арсения получить его благословение. Прежде чем мы открыли рот, он говорит нам:

— Не ходите в Филофей, потому что мы переедем в Буразери.

— Откуда ты это знаешь, старче?

— Мне во время молитвы показала это Божия Матерь.

И он начал в подробностях описывать мне здания и единственного русского монаха, живущего там. Тогда я спрашиваю его:

— Есть ли воля Божией Матери уйти нам отсюда?

— Я еще несколько дней тому назад узнал, что мы отсюда уйдем. Несколько ночей тому назад во сне я увидел Старца, который, как подрядчик, осуществлял надзор за большими зданиями. Я спрашиваю его: «Чьи это здания, Геронда?». — «Это наши, — говорит он мне. — Пойдите и посмотрите на келии монастыря Филофей, но знайте, что мы пойдем в Буразери».

Мы пришли в Карею и сразу пошли в Буразери. Все действительно было так, как описал нам старец Арсений. Но русский монах даже и слышать не хотел о том, чтобы жить вместе с греками.

Потом мы пошли в Филофей и осмотрели несколько больших келий, лежавших в руинах. Отцы идиоритмического тогда монастыря с большой вежливостью предложили их нам, но мы нашли их неподходящими.

На обратном пути мы говорили:

— Хорошо в Буразери, но как нам убедить русского монаха принять нас?

Выход был найден. Старец отец Харалампий, поскольку родился в России и знал русский язык, был самым подходящим человеком для переговоров. Однако после первой встречи с русским он вернулся ни с чем.

На следующий день подзывает его старец Арсений и говорит:

— Завтра иди в Буразери. Сегодня ночью я видел Божию Матерь и русского монаха, который гневался на тебя. Но Божия Матерь обняла его, и он стал кротким как ягненок.

С таким уверением старец приходит в Буразери, ищет русского, но нигде не может его найти. Видит одну открытую дверь и любопытства ради заглядывает внутрь. Это была церковь Покрова Божией Матери, а внутри — русский старчик. Как только он завидел старца, его охватил внезапный гнев. Он берет палку и бежит к старцу, чтобы ударить его. Но, не успев приблизиться, меняет расположение своего духа. Он отбрасывает палку, обнимает старца и начинает говорить следующее:

— Ты — хороший человек. Завтра приходи со своими монахами.

Он поднимается с нашим старцем наверх и показывает на одно здание:

— С меня этого хватит. Все остальное — ваше.

Поскольку события получили такое благоприятное развитие, наше маленькое братство в течение нескольких дней перебралось в эту большую келию, принадлежащую монастырю Хилендар. Приблизительно в то же самое время отец Ефрем со своим братством переехал в большую келию святого Артемия в Провате.

В ту же пору старец Иосиф, ныне Ватопедский, с одной важной миссией находился в миру. По возвращении он остался в Новом Скиту, но переехал из своей маленькой каливы, не имевшей храма, в каливу Благовещения, которую незадолго перед тем оставило братство отца Ефрема, переехавшее в Провату.

Наша Госпожа Богородица устроила так, что благодаря этой маленькой каливе Благовещения были укреплены духовно два монастыря, посвященные Благовещению, — Филофей и Ватопед, а благодаря каливе Рождества Иоанна Предтечи — монастырь Дионисиат, посвященный Рождеству Иоанна Крестителя.

По поводу описанных случаев, пользуясь возможностью, нужно заметить, что отец Арсений был простым и беззлобным старчиком. Я подчеркиваю — беззлобным, потому что, поверьте мне: восемнадцать лет я прожил рядом с ним и никогда не видел его сердитым или в пылу гнева. Помню, что только однажды он повелительно возвысил тон своего голоса, не соглашаясь с одним братом, который настаивал на том, чтобы что-то было сделано иначе. Но старец с помощью молитвы провидел, что если бы уступил, то с другим братом случился бы несчастный случай. Поэтому он строгим тоном сказал:

— Ты сотворишь послушание. Будет именно так…

И действительно, он оказался абсолютно прав.

Сны старца Арсения

Полагаю, что нужно сказать несколько слов о снах старца.

Одно дело — обычный сон, и совсем другое — видение, которое бывает у подвижников, обычно во время молитвы, в часы сильной усталости. Тогда их захватывает нечто настолько живое, что подвижник не знает, спал он или нет.