Старец Арсений Пещерник, сподвижник Иосифа Исихаста - [13]

— Геронда, что делать, когда в час отдыха не можешь заснуть?

Святые отцы говорят: «Сиди в своей келии, и келия всему тебя научит».

Чтение

Обязательным отец Арсений считал и чтение. Он говорил: «Чтение тоже является одним из видов молитвы. Мы каждый день читали одну — две главы Священного Писания и после этого — книги святых отцов. Что же касается Исаака Сирина, то он всегда был у нас под мышкой. Не надо тебе другой книги. Достаточно Исаака Сирина, он говорит обо всем. Но, кроме него, мы читали и Лествицу, и авву Дорофея, и Эвергетинос[58], и святого Макария[59] и многих других, а также и жития святых. Читая жития святых, мы получаем двойную пользу. Первая польза состоит в том, что пример их подвигов пробуждает нас от сна нерадения. Вторая же — в том, что, когда мы читаем жития святых с благоговением, святые эти молятся за нас Христу.

Но всегда, прежде чем начать чтение, нужно помолиться. После молитвы чтение жития святого приводит нас в такое умиление, что мы уже не в состоянии остановить слезы. Так бывает потому, что молитва просвещает ум».

— Геронда, что из Священного Писания читать больше всего?

Все Священное Писание богодухновенно, и мы должны читать его всё. Из Ветхого Завета особенное внимание нужно уделять Псалтири. Это очень сильная молитва.

Слово старца Арсения — плод опыта

Живя рядом со старцем, мы убедились в том, что те простые вещи, которым он обучал нас, являлись не просто рассудочными словами, а тем, что он исполнял сам и чем жил. Почему от своего преизбытка легко передавал это и нам.

Когда отец П. первый раз послушником пришел в Буразери[60], помыслы[61] напали на него с такой силой, что во время бдения он не мог произносить молитву. Он бежит к старцу Арсению и просит помощи. Старец же говорит ему:

— Не скорби. Помолюсь я, и сегодня ночью помыслов у тебя не будет.

И действительно, как уверял брат, в ту ночь ни один помысл не приближался к нему, так что он удивлялся такой силе молитвы старца. Когда ударили к ежедневной Божественной литургии, послушник прибежал поблагодарить старца.

Тот ответил ему просто:

— Это потому, что сегодня ночью ты все помыслы отослал ко мне!

Другой брат как-то по недоразумению оказался в одном непредвиденном искушении, и на две ночи его заперли в полицейском отделении. Находясь в такой великой нужде, он от всей души призвал молитвы старца. «Тогда, — рассказывает он, — в моей душе тотчас зажглось пламя такой силы, что на протяжении двух суток я не ел, не пил, не присел, не задремал, но мои ноги, подобно двум бревнам, держали меня прямо, и я молился непрестанно».

Это, как уверяет брат, было великим даром от старца. Да, своим чадам он отчасти показал то, чем обладал, еще находясь в этой жизни…

Но, несмотря на это, сравнивая себя с Великим Старцем, он по смиренномудрию видел себя очень далеким от него.

Беседы старца Арсения с благочестивыми паломниками

Кроме узкого круга послушников, старца посещало много монахов и мирян, жаждавших высшей духовной жизни и просивших его молитв.

При беседе с мирянами у него был один благословенный обычай. Он говорил им:

— Дайте-ка я посмотрю на ваши руки.

— Зачем же, геронда?

— Хочу посмотреть, носите ли вы кольцо[62]. Если вы носите кольца, то мы будем говорить на одни духовные темы, если холосты — на другие.

Когда посетители интересовались умной молитвой, он спрашивал их:

— Есть ли у вас духовник? Исповедуетесь ли вы? Ходите ли вы в храм, молитесь ли дома? Поститесь ли вы в среду и пятницу? Регулярно ли причащаетесь?

Если посетители были людьми семейными, он добавлял:

— Соблюдаете ли вы воздержание со своей женой в посты, воскресные дни, праздники? Столько ли у вас детей, сколько дает вам Бог? Имеете ли любовь к врагам и друзьям? Если вы поступаете так, тогда мы побеседуем об умной молитве. Если нет, то и умной молитвы нет. И времени не будем терять.

Один благочестивый студент-богослов, часто посещавший Буразери, задал отцу Арсению следующий вопрос:

— Геронда, как возможно, согласно завещанию апостола Павла, творить молитву непрестанно?[63]

Старец оказался в действительно трудном положении. Сам он переживал в себе это таинство. Но как объяснить это на словах, чтобы собеседник, еще не посвященный в этот язык, понял тебя? Чтобы выйти из тупика, он вынужден был на мгновение приоткрыть свой внутренний мир, сказав:

— Вот, чадо мое, как тебе объяснить? Сейчас с тобой разговаривает мой язык, но в сердце моторчик работает непрестанно.

Студент изумился ответу, помышляя о том, «какой, стало быть, пламень окружает этого простенького старца, что одновременно с беседой он сохраняет внутри себя непрестанную молитву!».

Студент спросил снова:

— Геронда, я знаю, что вы очень строго поститесь. Как вы это выдерживаете?

И старец сказал простые, но мудрые слова — плод просвещения:

— Ну, вот если у тебя дома мертвец, захочешь ли ты есть и пить?

Поразмыслив, впоследствии вопрошавший объяснил мне, что старец непрестанно имеет в себе настолько напряженную память спасительных страстей[64], что пламя боли и любви одновременно с памятью смертной ослабляют и само естественное и неукорное чувство голода.