Старая записная книжка. Часть 2 - [32]

Комитет, приемля в уважение значительность занимаемой князем Вяземским должности, усердную его службу, известные литературные труды и бывшие примеры, полагал, что согласно с представлением можно произвести его в статские советники, о чем, на случай Всемилостивейшего соизволения, и определил поднести проект указа к подписанию его императорского величества.

В заседании 1 августа комитету объявлено, что статс-секретарь Танеев от 27 июля за № 1391 сообщил управляющему делами комитета, что государь император высочайше повелеть изволил: считать дело сие конченным.

Комитет определил сообщить о том министру финансов к исполнению выпиской из журнала.

Управляющий делами комитета барон М. Корф.

Примечание автора: По приглашению графа Бенкендорфа явился я к нему сегодня 8 числа августа в 11 часов утра, и он объявил мне от имени государя, что государь не утвердил представления обо мне за то, что при пожаловании Эссена графом, сказал я, что напрасно не пожаловали его князем Пожарским.

* * *

Князь Вяземский – Д. Г.Бибикову

Остафьево, 2 сентября 1830

Вы позволили мне напомнить о себе письменно вашему превосходительству и желали знать, справедливы ли были слухи о тяжкой болезни Полевого. Пользуясь обязательным позволением вашим, я удовлетворяю вашему любопытству. Могу сказать вам положительно, что Полевой жив и на ногах. С одной стороны, появление второго тома «Истории Русского Народа», если не есть свидетельство совершенного здоровья, то, по крайней мере, есть вывеска жизни; а с другой, встреча моя с ним на погребении нашего собрата по литературе и добрейшего приятеля моего Василия Львовича Пушкина, удостоверяет, что он здоров. Жаль только, что от него не здоровится другим. За глупую статью о князе Беззубовом, напечатанную в одной из книжек Телеграфа, цензор журнала его, С.Н. Глинка, лишился места своего, а с ним и единственных средств к пропитанию своему и содержанию многочисленного семейства. Все в Москве жалеют о бедной участи несчастного. Наказав цензора за оплошность (и почему цензору угадывать личности на лицо, которое может быть ему и не знакомо?), не имели в виду, что губят вместе с тем и доброго человека, бедного семьянина и писателя, которого вся жизнь была ознаменована честностью поступков и беспорочностью мнений, писателя, служившего пером своим верою и правдой правительству, особенно же в 1812 году, когда Глинка был оракулом провинций и Шатобрианом Московского ополчения. Но, однако же, таковы горестные следствия отставки его. Он теперь решительно без хлеба. Если ваше превосходительство нашли бы случай замолвить кому-нибудь о нем доброе слово, например, для исходатайствования ему пенсии в уважение прежних заслуг его, то истинно спасли бы вы несчастного от гибели

Книжка 7. (1829)

Мои мысли лежат перемешанные, как старое наследство, которое нужно было бы привести в порядок. Но я до них уже не дотронусь; возвращу свою жизнь Небесному Отцу; скажу Ему: «Прости мне, о Боже, если я не умел воспользоваться ею, дай мне мир, который не мог я найти на земле. Отец! Ты единая благость! Ты прольешь на меня капли сей чистой и божественной радости».

* * *

Положение Польши. Наличность благ есть; применения этих благ ответствуют ли наличности? Одно коренное зло: излишнее число войск. Что такое польское войско? Польше, отдельно взятой, войска не надобно. Войско – ограда независимости: польская независимость опирается на Россию. Избыток польского войска утопает в громаде русского. От несоразмерности армии и средств государства проистекает расстройство финансов, единственная наружная рана Польши. Тело, однако же, поражено недугом: искать язву внутри? Где она кроется?

Книжка 8. (1829–1830)

25 мая 1830. С.-Петербург

Получил ответ от цесаревича. Обедал у Молчанова. После обеда на гулянье в Екатерингофе с Дельвигом. Вечером до 12-го часа у Булгакова.

Булгаков однажды наехал на шум в Ямбурге. Допрашивался. Смотритель отвечает, что проезжий бил его по щекам, и прибавляет: конечно, одна пощечина ничего не составляет, но во множестве это делает маленькую перемену.

27 мая

Трехдневное письмо к жене с Габбе. Вчера обедал у Сергея Львовича Пушкина. Александру 31 -й год. После обеда – в Летнем саду, вечером у Фикельмонт; большое толкование: род кокетства, волокитства, но без последствия.

Написал стихи графине Людольф. Был в департаменте у Дружинина, потом у Бибикова.

29 мая

Обедал у Булгаковых. В 7 часов в заседании советов о закавказской торговле – о кожах соленых и сушеных. Вечер у Фикельмонта.

31 мая

Ездили с Багреевым в Рябово Всеволожского. В омнибусе M-me Medem, Arendt, Поливанова, вдова, фамилии Богульянских (так ли? Я не знаю отчего, но мне всегда стыдно криво написать фамилию. Это кривописание кажется мне неловкостью).

Местоположение хорошее, есть природа, или природица, движение в земле, или дергание, озера. Устройство хорошее. Едешь мимо порохового завод Приютина.

Мы в Приютине остановились, вспомнил я Пушкина, горелки, комары. Впрочем, комаров вспоминать было нечего, они сами о себе дьявольски напоминали. Не понимаю, как можно жить в этом комарном царстве, все равно что в муравейной яме.