Старая столица - [15]

Тюльпановое поле находилось в низине, окруженной деревьями.

– Тиэко, не кажется ли тебе, что в ботаническом саду есть нечто европейское? – спросил Такитиро.

– Мне трудно судить, но чем-то он действительно напоминает западные сады,

– ответила Тиэко.– Вы хотите уйти, но, может, ради матушки побудем здесь еще немного?

Такитиро обреченно двинулся было снова к цветам, но тут его окликнули:

– Никак господин Сада? Ну конечно же, это Сада-сан!

– А, Отомо. Вижу, и Хидэо вместе с тобой. Вот уж не ожидал вас здесь встретить.

– Нет, это для меня неожиданность…– воскликнул Сосукэ, склоняясь в глубоком поклоне.– Люблю гулять по здешней аллее камфарных лавров, едва дождался, когда сад снова откроют! Сегодня я с особым удовольствием прошелся по этой аллее. Здешним лаврам лет пятьдесят, а то и шестьдесят… Извините за невоспитанность моего сына – он вел себя неприлично во время вашего посещения.– Сосукэ вновь склонил голову.

– Молод еще – ему простительно.

– Вы приехали сюда из Саги?

– Я – из Саги, а Сига с дочерью – из дома. Сосукэ приблизился к спутницам Такитиро и склонился в приветствии.

– Хидэо, что ты думаешь об этих тюльпанах? – голос Такитиро прозвучал чересчур сурово.

– Они живут,– со свойственной ему прямотой ответил юноша.

– Живут?.. Разумеется, живут, но мне неприятно на них глядеть – слишком их много…– Такитиро отвернулся.

Цветы живут… Коротка их жизнь, но они, безусловно, живут. Каждый год появляются на них бутоны. И расцветают. Живут, как живет вся природа… У Такитиро было такое ощущение, словно он опять оплошал перед Хидэо.

– Не мне судить, но, думаю, узор из тюльпанов для кимоно или пояса не очень подходит. Впрочем, если его нарисует гениальный художник, то и тюльпаны, пожалуй, обретут на рисунке вечную жизнь,– бросил Такитиро через плечо.– Возьмем рисунки на старинных тканях. Иные из них будут постарше нашей древней столицы. Только кто теперь способен сотворить подобную красоту? Так, одни копии…

– …

– Или – деревья. Ведь и среди них есть такие, что старше нашего города?

– Все это для меня чересчур мудрено. Мое дело – ткать. Изо дня в день. Где уж тут рассуждать о высоких материях? – Хидэо потупился.– Но вот что я думаю: если поставить Тиэко рядом с Мироку[21] в храме Тюгудзи или Корюдзи, насколько она прекрасней этих статуй!

– Может, порадовать Тиэко, сказав ей об этом? Хотя подобного сравнения она не заслуживает… Эх, Хидэо! Девушка так быстро превращается в старуху. Так быстро!

– Вот я сказал: тюльпаны живут,– с силой заговорил Хидэо.– Пора цветения столь коротка, но в этом быстротечном мгновении – вся полнота жизни. Разве не так? И именно сейчас наступила эта пора.

– Согласен.– Такитиро вновь повернулся к юноше.

– Я не собираюсь ткать такие пояса, которые остались бы для наших внучек и правнучек. Я буду делать такие, чтобы девушка сказала: вот это для меня – и с радостью носила бы их сегодня, сейчас, когда она в расцвете молодости.

– Прекрасная мысль,– кивнул Такитиро.

– Вот почему я и сказал, что тюльпаны живут. Они сейчас в полном расцвете, но кое-где уже опадают лепестки.

– Н-да…

– Ведь и лепестки осыпаются по-разному. Одно дело вишня: настоящая вьюга лепестков, а вот тюльпаны…

– Ты, наверное, имеешь в виду осыпавшиеся лепестки тюльпанов? Скажу одно: мне не по душе тюльпановые поля – слишком уж много ярких цветов, теряется прелесть… Может, все потому, что надвинулась старость?

– Пойдемте отсюда,– предложил Хидэо.– Честно говоря, ко мне не раз приходили с эскизами, просили выткать пояс с узором из тюльпанов, но то были рисунки на бумаге, и я отказывался. А сегодня я воочию полюбовался на живые тюльпаны – и словно прозрел.

Впятером они покинули тюльпановое поле и стали подниматься по каменным ступеням.

Вдоль лестницы протянулась живая изгородь, даже не изгородь, а настоящая стена из кирисимских рододендронов. Рододендроны еще не цвели, но густая свежая зелень их мелких листочков подчеркивала яркость цветущих тюльпанов.

Сверху открывался вид на сады, где росли древесные пионы – ботав и душистые китайские пионы. Они тоже еще не цвели. Пионовые сады казались несколько непривычными,– наверное, потому, что появились недавно.

Сквозь дымку смутно проступала гора Хиэй.

Почти из любого места в ботаническом саду открывался вид на какую-нибудь гору – на Хиэй либо на Восточную или Северную. Гора Хиэй, видневшаяся за садом душистых пионов, казалась совсем близкой.

– Только вот вершина не видна – туман застилает,– сказал Сосукэ, обращаясь к Такитиро.

– Весенняя дымка скрадывает очертания…– ответил Такитиро.– Отомо, тебе не напоминает она о приближении весны?

– Как вам сказать…

– А может, наоборот, наводит на мысль, что весна уже на исходе?

– Как вам сказать,– повторил Сосукэ.– Весна проходит быстро. Мы не успели даже как следует полюбоваться цветами вишни.

– Ничего нового ты бы для себя не открыл. Некоторое время они шли молча.

– Отомо, не пройтись ли нам по твоей любимой аллее камфарных лавров? – предложил Такитиро.

– С удовольствием, это мне только в радость. А если и барышня с нами пойдет – тем более.– И Сосукэ оглянулся на Тиэко.

Наверху ветви лавров соединялись, образуя над головой зеленый шатер. Нежные молодые Листочки были красноватого оттенка. Несмотря на безветренную погоду, они слегка колебались.