Старая сказка - [14]

Иван уже корчился от наплывающего понимания, его ум изворачивался, пытался ускользнуть в спасительное беспамятство, как гадюка, у которой выдаивают яд, но крепкие длинные пальцы твёрдо держали его голову, а громадные изумрудные глаза — его душу.

А перед внутренним взором уже проплывали какие-то застенки, люди в форме НКВД, столбы с рядами колючей проволоки, траншеи с окоченевшими трупами, заснеженное поле с развалинами финской мызы, с обгорелыми остовами грузовиков и лёгких танков Т-26, вперемешку с убитыми… И усатый человек с трубкой в руке: «Мы будем вести войну малой кровью, бить врага на его территории»…

Понимание пришло разом, будто рухнула плотина, и Иван забился, закричал истошным тонким голосом. Уж лучше бы ему в брюхо залили расплавленный свинец…

* * *

Иван открыл глаза, в которых ещё плавала обморочная зелень. Он лежал на кровати, застеленной белоснежным покрывалом, прямо в одежде — только гимнастёрка на груди расстёгнута, да нет сапог.

Вокруг сидели эльфы, кто на чём. Королева сидела совсем рядом, в глубоком кресле, от её свежести не осталось и следа — тёмные круги под глазами, лоб блестит от пота, руки чуть заметно дрожат.

— Ты всё-таки добил меня, Иван Семёнович — королева засмеялась хрипло — как говорится, последняя капля. Мало мне контактов с Навью, мало Зеркала Мира, так ещё и мозги вправлять товарищу старшему сержанту…

Ивану вдруг стало так стыдно, как не бывало с далёкого, уже почти позабытого детства, когда он залез в омшаник и исковырял медовые соты, висевшие в рамках — запас для ульев на зиму. Отец объявил ему, что пчёлы теперь умрут с голоду, и Ваня горько, безутешно плакал от жгучего нахлынувшего стыда.

Вот они сидят вокруг, эти странные, непонятные существа — эльфы. И их королева, прекрасная Элора, которая обещала невиданное — вернуть с того света человека, давно погибшего. Вернуть ему его любовь. Вернуть, в общем-то, ни за что — нельзя же всерьёз считать находку «зажигалки» заслугой Ивана. И несмотря на какую-то серьёзную опасность, для Ивана пока непонятную. Сделка? Да, конечно, сделка. Но делать-то всё придётся им, вот этим существам, и в первую очередь, как понял Иван, самой королеве. А что делает он? Только шипит и плюётся ядом, как голодная гадюка?

— Ваше Величество — внезапно для самого себя услышал он свой голос — Могу я просить у Вас прощения?

Стало тихо. Так тихо, что слышно шелест листьев за закрытым окном.

— Можешь — просто ответила королева Элора, пронзительно глядя на него своими огромными изумрудными глазами.

Иван встал с постели, пошатываясь, и встал на колени, словно перед иконой, как когда-то учила мать.

— Я прошу простить меня, если это возможно, Ваше Величество.

Тихо, как тихо. Если бы здесь летала муха, пронеслось в голове у Ивана, она сошла бы за «мессершмитт».

— Человек, твои извинения приняты.

Королева вдруг рассмеялась, взглянув на Тамиону.

— Ну что? Всё они понимают, пусть и не сразу.

— Простите, моя королева, но пока это только слова — Тамиона решительно встала, и никто её не одёрнул. — Вы слишком добры, вот что. Я приготовлю вам ванну.

* * *

Иван курил, стоя в сенках, глядя через открытую дверь на ясный июльский закат, горящий над городом. Перед ним расстилались огородные грядки, замкнутые глухим забором, среди зелени на грядках, будто змеи, валялись забытые кем-то толстые чёрные шланги. Куцый огородик-то, и от забора до дома всего метров двадцать, можно проскочить одним махом…

— Ничего. Кто с мечом к нам придёт, от меча и погибнет — услышал он сзади.

Киннор, возникший, как всегда, бесшумно, встал рядом.

— Не спится?

Иван усмехнулся.

— Когда вы меня в гроб определите?

— Не сегодня — засмеялся эльф.

— Сам-то чего не спишь?

— Сегодня моё дежурство. Часовой я сегодня, если так тебе понятней.

— И до которого часу? — Иван последний раз затянулся самокруткой, отбросил крохотный чинарик.

— До утра.

— Бессменно? — удивился Иван — Не тяжко?

— Бывает — неожиданно признался эльф.

Они постояли, помолчали, вслушиваясь в пересвист ночных птиц. Закат бледнел, медленно уступая место глубоким сумеркам.

— Тоскливо ничего не делать — признался вдруг Иван.

— Когда не требуется активных действий, следует заниматься внутренней работой — изрёк эльф, вдруг неуловимо напомнив Ивану его учителя физики.

— А именно?

— Ну это уж зависит от тебя. Конечно, четыре недели срок небольшой, но кое-чему научиться можно. Да хотя бы книги читай, чем слоняться целый день. Дать?

Иван вздохнул.

— Отвык я книжки читать. Слушай, может, мне по дому какая работа найдётся? Могу пол мыть, например, или хоть посуду…

Киннор оглянулся направо-налево.

— Хорошо, что Тамиона уже спит. Если услышит, участь твоя незавидна.

Они засмеялись разом, негромко, чтобы не нарушать ночную тишину. Иван с удивлением ощутил, что начинает воспринимать эльфов нормально.

— Слушай, тут в баньку мне никак нельзя определиться? — неожиданно спросил Иван.

— Именно в баньку? Душ не устроит? — поинтересовался эльф.

Иван усмехнулся.

— Дарёному коню… Можно и душ, отчего же.

— Так в чём дело? Где ванная комната, ты знаешь. Или тебе требуется личное приглашение королевы?

Эльф уже ковырялся в углу, и Иван с удивлением заметил там такую же безобразную железную вешалку, похожую не то на паука, не то на богомола, что и в прихожей. На кой ляд им эти страшилы? И не лень таскать, такие тяжеленные железяки…