Старая русская азбука - [22]

А если уж хочется умничать, то начинайте с Карла Шмитта, а не с клоунов русской эмиграции.

ПРОТИВЛЕНИЕ ЗЛУ СИЛОЮ

Развитие толстовской доктрины «непротивления злу» как «ненасилия» – в доктрину «противления злу силою» в полной мере было пройдено в России после того, как её старая социальная реальность в революции 1917 года взорвалась, вылилась в кровавую Гражданскую войну и умерла в новой, управляемой коммунистами социальной реальности. В 1925 году, уже в эмиграции, Иван Ильин выступил с громким манифестом «О сопротивлении злу силою». В нём Ильин (в юности близкий к эсерам-террористам, а в эмиграции превратившийся в радикального белогвардейца и в том же 1925 году – в поклонника итальянского фашизма, но вплоть до высылки из Советской России в 1922 году ведший мирную жизнь профессора, лояльного Советской власти, несмотря на 6 арестов), прямо указывает на весьма значительную условность риторического «не сотрудничества» с неправедной властью. Он пишет:

Сторонник «чистого» непротивления вместе со всем остальным человечеством пользуется плодами всей предшествующей борьбы со злом: всею своею жизнью, безопасностью, возможностью трудиться и творить – он обязан усилиям, подвигам и страданиям тех, кто до него, из поколения в поколение обуздывал зверя в человеке и воспитывал в нём животное, а также тех, кто ныне продолжает это дело. Именно благодаря тому, что находились люди, добровольно принимавшие на себя бремя активной борьбы со злодеями, эту, может быть, тягчайшую разновидность мирового бремени, – всем остальным людям открывалась возможность мирно трудиться, духовно творить и нравственно совершенствоваться. Ограждённые и обеспеченные от злодеев, окружённые незлодеями, они оказывались в значительной степени освобождёнными от напряжений отрицательной любви и свободно могли предаваться, в меру своей нравственной потребности, благам высшего бескорыстия, любовной уступчивости и личного непротивления.

Следует ли из этой двусмысленной формулы прямой призыв к большинству пройти героическим путём меньшинства в борьбе за цивилизацию и безопасность – и для этого лишить себя и безопасности, и благ цивилизации? Вступил ли сам Иван Ильин на этот путь, пока его большевики не выслали из Советской России? Отвергая безоружное непротивление, Ильин легко обошёл его массовую природу и подменил моральную силу социального большинства личным выбором одинокого романтического героя (у ног которого, предполагается, разворачиваются подчинённые ему фашистские фаланги, а не болота советского принудительного труда). Романтическая индивидуализация «сопротивления злу силою» и возвращает моральный протест в политически профессиональную сферу, для которой, как показывает опыт начала XXI века, уже «всё позволено» – после нескольких речевых упражнений в риторике и казуистике.

Гораздо более существенным в поиске русского ответа на опыт массового насилия в ХХ веке служит до сих пор, к сожалению, мало оценённые и мало понятые в их революционности для тысячелетнего православия на территории исторической России «Основы социальной концепции Русской Православной Церкви», принятые на Архиерейском Соборе РПЦ 2000 года. Новая социальная доктрина РПЦ обоснованно исследует насилие в его высшем проявлении обычной для ХХ века тотальной войны, предъявляя ей максимально жёсткие ограничения, прямо противостоящие инструментальной эксплуатации гражданского населения организаторами современных государственных переворотов:

• войну следует объявлять ради восстановления справедливости;

• войну имеет право объявить только законная власть;

• право на использование силы должно принадлежать не отдельным лицам или группам лиц, а представителям гражданских властей, установленных свыше;

• война может быть объявлена только после того, как будут исчерпаны все мирные средства для ведения переговоров с противной стороной и восстановления исходной ситуации;

• войну следует объявлять только в том случае, если имеются вполне обоснованные надежды на достижение поставленных целей;

планируемые военные потери и разрушения должны соответствовать ситуации и целям войны (принцип пропорциональности средств);

• во время войны необходимо обеспечить защиту гражданского населения от прямых военных акций;

• войну можно оправдать только стремлением восстановить мир и порядок.

Относя зло тотальной войны к войне внешней, оборонительной, РПЦ категорически исключает её инструментализацию во внутригражданских конфликтах, но отнюдь не отбрасывает испытанную и доказанную правду морального большинства в борьбе за внутреннюю справедливость. Неизбежное насилие в защиту справедливости, изображённое в каноническом образе светлого Георгия Победоносца, побеждающего чёрного змия, служит РПЦ отправной точкой в доктринальном преодолении дихотомии зла и непротивления. И вне доктрины РПЦ ясно, что не всякое насилие – абсолютное зло. Не всякое непротивление – моральная правда. Принятие на себя бремени (и если угодно – неизбежного греха) насильственной борьбы – долг любого, защищающего не только моральную правоту, но и то, в чём она реализуется, – жизнь.