Старая Русса в истории России - [22]

И природа беспокоила по-прежнему.

1458 г. Бесснежная зима, голая земля. Озимые не сеяли из-за дождей. В начале сентября морозы побили все, что выросло.

1460 г. 13 июля. Сильная необычайная буря, гром, молнии. Ломало леса и хоромы, тряслась земля.

1461 г. 7 мая выпал снег, ударил мороз.

1462 г. Недружная холодная весна с возвратами морозов и снега. Без травы до Троицына дня (6 июня). Голод.

1463 г. Бурная холодная осень. 7 сентября мороз, снег. На Ильмене шторм, “много людей истопло”. Эпидемия — “от коросты умерли”. “Черная смерть”.

1466 — 67 гг. “Мор железою” (чума) свирепствовал в Новгородской и Псковской земле, зимой захватил и Московскую.

1468 г. С июня по октябрь дожди, половодье как весной. Не могли посеять озимые. Сжатый хлеб погнил на полях. Траву не убрали.

1470 г. “Симеоновский мор”, смертоносная язва — желва в Русе и во всех погостах новгородских. В Русе преставилось 28 священников и 1300 монахов.

К этому времени относится легендарное предание о появлении в Русе иконы Божией Матери, доставленной из древнего греческого города Ольвиополя Понтийского для благословения набожных рушан и в связи с эпидемией, о чем говорится в Виленском месяцеслове 1609 г.

Именно тогда пала Византия после завоевания турецкими войсками Константинополя (1453), а устье Южного Буга, коему угрожали крымские татары, отошло к великому княжеству Литовскому. Такую большую икону (3 арш. 12 вершков на 2 арш. 15 верш. или 2,67 м на 2,09 м) могли доставить лишь путем “из варяг в греки”. Тем более, когда в 1455 г. Русой управлял Александр Васильевич Черторийский, правнук Ольгердов, а сорок лет до него — дважды Симеон (Лугвений) Ольгердович. Оба они, как и сам Ольгерд, православного вероисповедания.

Известную роль, конечно, сыграло и то, что во второй половине XV в. Руса стала ареной еще более крупных событий, в ней, можно сказать, была предрешена судьба Новгорода.

В 1470 г. бояре новгородские в очередной раз изменили Москве и отдались под власть великого князя литовского (он же польский король) Казимира. В ноябре по их просьбе приехал Михаил Олелькович, брат киевского князя — наместника Семена. Подобное было и раньше, и оно не вело к разрыву с Москвой, поскольку ее наместники здесь оставались. На этот раз слишком очевидно было, что литовского князя выпросили не для защиты от немцев или шведов.

К Казимиру было послано великое посольство, заключен договор, в котором упоминается Околорусье и перечисляются великокняжеские права в нем: “А в Русе ти имати за проежжеи суд, через год, сорок рублев, а держати ти десять варниц в Русе... А на Молвотицах взяти ти два рубля, а тиуну рубль за петровщину. А с Моревы сорок куниц, да восемьдесят бел, а петровщины рубль, а осенью пол рубля... С Демана, Полново — нет”.

Так что у литовского великого князя Казимира были все основания пойти навстречу грекам, спасающим святыню от крымских татар, захвативших греческие города — колонии. Не говоря уже о Семене Олельковиче — киевском князе-наместнике, брат которого приглашался Новгородом.

Можно с достаточной достоверностью предполагать, как греческие монахи с помощью литовских людей доставили икону, как торжественно снимали ее в Руссе на берег благодарные рушане и поместили в храм Спаса Преображения. Понятно, что далеко не сразу она стала столь почитаемой, когда покровительницей города считалась церковь Покрова Божией Матери.

1471 г. 15 марта. Михаил Олелькович, услышав о смерти брата, отправился в Киев и, якобы “в досаде” на бояр новгородских, по пути “в Русе, оброки взя силою и пограби. А от Русы к рубежу едя, взя поспу и живот и головы войною великою”.

Осведомленный о положении в Новгороде, где значительная часть граждан была против союза с Литвой, исчерпав мирные средства, Иван III решил выступать, не ожидая зимы, так как вследствие засухи того года (с начала мая ни капли дождя) многочисленные здешние болота пересохли. Главные силы были направлены к устью Шелони, чтобы преградить путь Казимиру и соединиться с псковичами. Могущественным нравственным союзником была православная церковь, обещавшая верную победу над отступниками.

23 июня, около полудня, князь Данила Дмитриевич Холмский, предводительствуя десятитысячным войском, ворвался в Русу. Начался грабеж, пожары. Гонимые страхом, рушане бежали впереди москвичей, сея неурядицу по пути к Новгороду. В ночь на 25-е без боя взяли Коростынь.

14 июля. Решительное сражение на левом берегу Шелони у села Велебицы. К Ивану III спешили с полками со всех сторон. Великий же Новгород, после ухода Олельковича и не получая ответа от “покровителя” Казимира, понял, что остался один.

25 июля князь московский в Русе вершил суд и расправу над пленными и, чего не дерзал никто из великих князей, — торжественно казнил первостепенных гордых бояр новгородских: четверым знатнейшим отрубили головы. Других, окованных цепями, отправил в темницы московские, прочих без наказания победитель отпустил в Новгород, отличая деятельных врагов от слабых, кои служили им только орудием.

В Русе было приказано срыть острог (на Полисти?). При подробнейшем описании суда и казни нет никаких данных, что это было в крепости или близ нее. Упоминаются торговая площадь, где все происходило, и соборный храм Бориса и Глеба. Новгород уплатил контрибуцию и обязался порвать союз с Литвой. Большую часть земель в южном Приильменье Иван III отобрал на себя, поскольку они “испокон” принадлежали великим князьям.