Старая Русса в истории России - [12]

К 12 часам сошлось множество народа. После вступительной проповеди митрополита, женщин с малыми детьми разместили отдельно. И всем предложили войти в воду, малолетние у берега, младенцы на руках. Взрослые стояли по грудь и по шею. Священники на берегу читали молитвы... Затем всем надели кресты на шею...

За короткое время для новых христиан на одном из островов срубили ц. Спаса Преображения, а через двести лет рушанин Мартирий здесь основал одноименный монастырь. Возможно, церкви предшествовало языческое капище Перуна, как во многих городах. Однако существует предание о расположении оного на правом берегу Полисти за соленым ручьем Войе, что сохранилось в наименовании выросшей здесь д. Перино (Перхино).

Не этим ли событием — крещением объясняется построение на мысу ц. Покрова Божией Матери. С возведением крепости в 1200 г. она стала еще более почитаемой, покровительницей города. Особенно же полюбили ее, когда после шведского разорения начала XVII в. она осталась почти одна и заменила уничтоженный соборный храм Бориса и Глеба, возведенный новгородскими купцами — прасолами... Но постепенно церковь обветшала и на ее месте рушане в 1696 г. построили Воскресенский собор. И наиболее чтимым в нем прихожанами был образ Покрова Божией Матери, вековая древность коего проглядывала в стиле письма.

И именно здесь “в память 900-летия крещения Руси” и Русы рушане поместили икону святого равноапостольного князя Владимира.

Вслед за городом крестилось Околорусье. Обошлось без каких-либо серьезных происшествий. Сельские жители с особым благоговением и почтительностью восприняли новую веру. И с первых дней следовали ее канонам, что подтверждается неопровержимыми свидетельствами, на которые обратил внимание около ста лет назад молодой тогда археолог Н. К. Рерих: “На северной возвышенности Старорусского уезда погребения типа сопок сразу сменились жальничными, без переходных невысоких насыпей... вследствие раннего распространения в этой местности христианства”.

Член-корреспондент АН А. А. Спицын, много внимания уделивший изучению ильменских сопок, также учел этот факт: “...наблюдается крутой и прямой переход от сопок к жальникам, когда в других местах Новгородской земли такие курганы есть и доходят до XII — XIV вв.”.

Это еще один сильнейший аргумент в подтверждение того, что Руса и южное Приильменье находились в особом подчинении у Киева и здесь сильно было великокняжеское влияние. Правда, это еще не значило, что все сразу крепко поверили в новую религию. Пережитки язычества еще долго сохранялись. Так при археологических раскопках на усадьбе феодала-ростовщика Демьяна (пер. Дубровина) выяснилось, что под каждым углом Дома были подложены черепа лошади или коровы. А по одному — двум черепам находят под многими домами.

1015 г.Умер Владимир Святославич, и начались княжеские усобицы, вызванные борьбой за киевский стол, за расширение вотчин. В их орбиту постепенно вовлекалась вся Русь — северная и южная.

Естественными границами Новгородской земли на востоке — с Ростовской или Суздальской землей — служил волок между системой Ильменя и Верхней Волгой, на юге — с Полоцким княжеством — волок с Ловати на Западную Двину. Однако новгородцы владели и частью территории Волжской системы (Торжок, Волок Ламский, Бежецк...). И эти места стали спорными. Одним из аргументов суздальцев было само название Торжок (Торг), говорящее о пограничье, куда издавна сходились для мены жители соседних областей...

Но наиболее тревожной уже в начале следующего столетия оказалась граница с Полоцким княжеством, которое отдал в удел старшему сыну Изяславу Владимир. Сын умер еще при жизни отца, не будучи великим князем. Следовательно, и потомство его должно было ограничиться одной Полоцкою волостью, с чем наследники Изяслава никак не хотели примириться.

1019 г.Зимою Брячислав Изяславич первый раз попытался воспользоваться смутою и отсутствием князя в Новгороде. Но поход не удался: “новгородцы не захотели его”.

1021 г.Полоцкий князь снова попытался овладеть городом на Волхове. Пробирался побережьем Ловати. Летописи молчат о действиях полочан в южном Приильменье, но красноречиво повествуют о их гневе за вторичное неприятие. Из Новгорода уходили отягощенные награбленным и пленными.

Великий князь Ярослав, предупрежденный о замыслах Брячислава, выступил поспешно из Киева. Однако опоздал. Как и первый раз, тот уходил рекой Шелоныо. И все же дядя настиг племянника на реке Судоме близ Порхова. Грабители бросили добычу и бежали.

Несмотря на победу, Ярослав видел, что надобно прибавить полоцкому князю к его волости, иначе Новгород никогда не будет в безопасности с этой стороны. Он дал ему города Витебск и Усвят. Но, как оказалось, этого было мало.

1030 г.Брячислав сделал третью попытку, вторгнувшись в южное Приильменье в “поисках Новгорода”. Но им опять пришлось довольствоваться только грабежом. Однако Брячислав должен был смириться: Ярослав сделался монархом. В Новгороде последовательно правили его сыновья: Илья, Владимир, Изяслав. Из прежних удельных князей остался лишь полоцкий.

1054 г.Умер Ярослав, и древняя Русь вместе с ним погребла свое благоденствие. Возвеличенная единовластием она вскоре утратила силу, блеск и гражданское счастье. И опять Околорусье служило ареной деятельности враждебных сил, “ищущих Новгорода”.