«Старая и недобрая Англия» - [14]

27 августа 1967 года Брайан Эпштейн был найден мертвым в спальне собственного дома. Рядом с кроватью валялся пустой пузырек от снотворного. Коронер, прибыший на место, по окончании осмотра заявил: "Самоубийство." Однако через несколько дней в официальном заключении о смерти, несмотря на то, что при вскрытии было обнаружено, что перед смертью Эпштейн принял "overdose" из снотворного, антидепрессанта и бромида, было написано, что "причиной смерти явился несчастный случай". Может быть и так. Человек нечаянно выпил пузырек снотворного. С кем не бывает… Тем более, что товарищу Эпштейну это было нетрудно сделать – рядом с его кроватью было найдено семь пузырьков со снотворным и барбитуратами, восемь пузырьков стояло на полке в ванной комнате, и еще два находились в его "дипломате". Но, воля ваша, а меня что-то беспокоит в этой картине, что-то в ней не так, какое-то внутреннее несоответствие, какая-то невыносимо фальшивая нота. Попробуем разобраться.

Человеку для того, чтобы посредством то ли самоубийства, то ли "несчастного случая", добровольно уйти из жизни, нужны ведь очень веские причины. Или, во всяком случае, причины, которые хотя бы в его глазах выглядят таковыми. Взглянем же на жизненные обстоятельства товарища Эпштейна. В 1967 году ему было 32 года, он был, как выражается официальный летописец житий Битлз Хантер Дэвис – "comletely happy and fulfilled", он был "good-looking", он был "charming", он был "popular" и, главное, он был "rich". Заметим, что слово "богатый" в данном случае не совсем верно отражает реальность, Брайан Эпштейн был миллионером в фунтах стерлингов, и это в те времена, когда купленный им роскошный дом в Кингсли Хилл стоил 25000 фунтов. Чтобы вернее понять кем был сын торговца мебелью и владелец магазина грампластинок до встречи с Джорджем Мартином и кем он стал, давайте представим себе следующую сценку, произошедшую в 1965 году. Брайан Эпштейн, сидя в кабинете своего оффиса в компании нескольких друзей и сотрудников, со смехом что-то рассказывает почтительно внимающим ему слушателям. В это время на столе одного из сотрудников звонит телефон. Звонят из Америки. Сотрудник говорит, что у мистера Эпштейна сейчас совещание и пусть звонящие изложат свою проблему ему. Проблема излагается. Оказывается, что звонят с американского телевидения, где снимается сериал с популярной тогда Люсиль Болл, и по сценарию рыжая Люсиль должна будет пройти по Пикадилли и на углу разминуться с Битлзами. Это все. Как посмотрит мистер Эпштейн на возможность того, что сьемочная группа вылетит в Англию и снимет этот крошечный эпизод? Сотрудник стучит в дверь кабинета, приоткрывает ее и говорит: "Прошу прощения, но тут звонят из Америки и хотят то-то и то-то." "Не сейчас, – не поворачиваясь, недовольно говорит Брайан, – скажи им, что у меня важное совещание, пусть позвонят попозже." Сотрудник, вернувшись к телефону, передает им то, что ему поручено. Американцы настаивают, говоря, что дело срочное, что от Битлов не потребуется никаких усилий, что весь эпизод займет меньше минуты и что они готовы заплатить сто тысяч долларов. Ошарашенный сотрудник вновь идет в кабинет, извиняется и говорит: "Брайан, они хотят знать ответ прямо сейчас и они предлагают…" тут он пишет сумму на клочке бумаги и показывает Эпштейну. Тот взрывается: "Скажи им, чтобы они не трудились меня беспокоить. НЕТ, НЕТ, НЕТ, НЕТ!" Позже сотрудник, которого звали Дон Блэк, тараща глаза, говорил: "Он отказался от ста тысяч, как от чашки чая!"

Сто тысяч долларов во времена, когда дом в Америке стоил пятнадцать тысяч, а новая машина две, когда средний годовой доход на семью не превышал шести тысяч долларов, это более миллиона на сегодняшние деньги. За телевизионный эпизод менее минуты. В начале 1964-го, то-есть за год до этого, Эпштейн согласился, чтобы Битлз выступили на шоу Эда Салливэна за три с половиной тысячи долларов при том, что обычным гонораром у Эда были десять тысяч. Вот каким золотым мальчиком стал наш Брайан всего за год. Какой феерический взлет от владельца магазина и "менеджера" никому не известной "вокальной группы", который в конце 1962 года на собственные деньги купил 10000 сорокапяток с "Love Me Do" с тем, чтобы поднять эту песенку в чартах, до нувориша, который щелчком, словно аристократ, сбрасывающий невесть как попавшую на лацкан его фрака соринку, отбрасывает сто тысяч долларов! И этот человек несчастлив? Да, говорят нам. Говорят, правда, сейчас, через сорок лет. Нам, потупя глазки и поджимая губки, печально сообщают, что Эпштейн был глубоко несчастным человеком, который страдал, будучи изгоем общества. И изгоем вдвойне, ибо был он евреем и гомосексуалистом. Ну что тут скажешь… Кому и когда мешало в Англии еврейство? Вот ведь оно ничуть не мешало Дику Джеймсу, еще одному очень интересному персонажу в этой истории, может быть мы как-нибудь уделим и ему внимание, расскажем и о его участии в "проекте Битлз". А что до гомосексуализма, так в том сообществе, что называется английской "элитой", это скорее плюс, чем минус. Люди посерьезнее приводят другую, но не менее несерьезную причину. Дело в том, что в 1965 году четверка Битлз была награждена орденами MBE (Membership of the Most Excellent Order of the British Empire). Так вот нам говорят, что Эпштейн чувствовал себя глубоко униженным тем, что ему такой орден не дали (я не совсем понимаю на чем зиждились его претензии, даже если таковые у него и были!). И якобы последней каплей было то, что в то время как он сидел с очередным подругом в каком-то дорогом ресторане, сидевший там же некий известный актер сказал вполголоса, но достаточно громко для того, чтобы быть услышанным товарищем Эпштейном: "Этот козел не смог получить даже MBE." И якобы после этого он впал в такую депрессию, что немедленно поехал домой и там по рассеянности выпил горсть снотворных таблеток. Экие пошлые сказки… Человек добился того, что сбылись его самые фантастические мечты, вчерашний "владелец магазина" стал очень богатым человеком и, что не менее, а может быть и более важно, учитывая его "нетрадиционную ориентацию", он получил возможность воплотить в жизнь свои самые смелые мечты и в этой области. А потом вдруг покончил с собой из-за какого-то ордена. Я думаю, что причина его смерти гораздо более прозаична. Дело в том, что у товарища Эпштейна кроме чуткого носа был еще и длинный язык. Вот, скажем, в начале 1963 года, когда, напомню, Битлз только что выпустили свой второй сингл и были "my name is Nobody", брат Эпштейна, Клайв (после смерти Брайана он попытался заменить покойного на посту менеджера Битлз, но шапка оказалась не по Сеньке), с хохотом крутя у виска пальцем, говорил матери: "Брайан говорит, что в стране будет культ этих парней." Заметим, что Эпштейн употребляет слово "культ" в то время, когда в стране под названием Англия не существовало культа кого бы то ни было. Ну, может быть кроме королевы. Да и то с большой натяжкой. Говорить же о культе применительно к каким-то эстрадным певцам было просто абсурдно. Гораздо проще предположить, что, начав крутиться рядом с Джорджем Мартином, Эпштейн услышал звон, и, услышав, принялся звонить сам. Ну и в конце концов дозвонился. Это сейчас мы можем строить любые предположения, заниматься конспирологическими выкладками, а тогда ведь шла революция. "Слушайте поступь революции!" И шла она на полном серьезе, давя ногами зазевавшихся. А Брайан Эпштейн просто по роду своих занятий должен был знать очень, о-о-очень много о делах, варившихся на этой кухне. Он ведь стоял у истоков культурной революции, той самой, что пожирает своих детей.