Становой хребет - [168]

Вспомните, когда мы внедряли подкалку и метод спаренных забоев, какой поднялся визг зааппаратившихся чиновников. На забойщиков устроили гонения, а Чернова и Васильева чуть не уволили из шахты насовсем.

Некоторые несознательные рабочие тоже травили ударников. Только, благодаря вмешательству партийных органов, правое дело восторжествовало, мы сейчас даём золота в два, в три раза больше, наперекор саботажникам и врагам.

— Ты погляди, как он ловко чешет! — шепнут Парфёнов на ухо Егору Быкову. — Где разжился умом, ну-у-у, диво-о…

Да! На трибуне Дворца труда стоял Петя Вагин, бывший «фартовый парень и царь природы». Одетый в строгий синий костюм. На груди Вагина поблёскивал орден, который вручил Вагину сам Михаил Калинин в Москве.

Такие же ордена получили Чернов, Васильев, ещё несколько горняков-ударников и Недзвецкий за рекордный монтаж драг. Щедро и справедливо отметила страна их самоотверженный труд.

В самом деле, Пётр Вагин здорово переменился. Если и выпадало теперь свободное время, то он не в ресторане шумел среди собутыльников, а сидел в библиотеке, маясь над головоломными книжками, учился в техникуме, а утром, толком не выспавшись, спешил на смену в шахту.

Стал он проще и степеннее. Сейчас Вагин врубал каждое слово, как стальное кайло в породу. Это был новый человек, перекованный тут, на этой земле.

А, с полгода назад, он потряс всех, знавших его раньше, выступив в клубе с интереснейшим докладом на читательской конференции «Пушкин и современность». Многие не могли поверить, что Вагин осилил всего Пушкина и сам писал доклад.

Возмущённый Петя сорвался, кое-кого обругал, а потом, привёл множество фактов из жизни и творчества Александра Пушкина, за что, на следующий день, был приглашён в органы УНКВД для уточнения соцпроисхождения.

Пётр Вагин только что вернулся с первого Всесоюзного совещания стахановцев и рассказал о целях нового движения. Он ещё был под впечатлением встреч в Москве с людьми, установившими неимоверные рекорды производительности труда.

— Товарищи! — Вагин со всей силы жахнул чугунными кулачищами по трибуне. — Вот, к примеру, кто я есть такой? Как я жизнь свою прожигал задарма — вспомнить муторно и стыдно!

Бедовал на приисках в грязи, пьянстве и драках, шлялся невесть где в поисках счастья, книжки умные на самокрутки распускал, околачивался при жизни фартовщиком.

И вот мне вручают высший орден. Это всё случилось, благодаря революции, это она повернула так нашу жизнь, что каждый способен делать своими руками не только свою судьбу, но и всего государства.

Не будь революции, и сгинул бы Петька Вагин от пьянки, как сгинул мой отец и его братья, пропал бы от непосильной работы на хозяина.

Товарищи! Ударничество у нас на Алдане приняло массовый размах, мы резко повысили производительность труда и считали, что достигли больших высот, а Стаханов взлетел ещё выше, пламя его почина охватило все фабрики, рудники, заводы и колхозы. За Стахановым поставили рекорды и другие новаторы.

Все они научились владеть новой техникой, а старые нормы, рассчитанные на безграмотных рабочих, отжили свой век. — Вагин опять грохнул кулаком по трибуне. — Стахановское движение есть промышленная революция, которая ведёт нас к социализму скорым путём и даст зажиточную жизнь всему народу.

Поднялся культурно-технический уровень у простых рабочих почти до инженерского уровня. Молодёжь овладевает техникой, не терпит консерватизма и бюрократизма, пошла вперёд, ломая устоявшиеся, старорежимые взгляды. Всё началось снизу, стихийно, как и у нас, открылись подкалка и спаренные забои.

А чего бы не поработать от души, товарищи? Чего бы не учиться? У нас всё есть: тёплое жильё, питание от пуза, весёлые клубы, радио гремит, интересные книги под рукой каждого. Мы осознаём, что вкалываем не на толстозадого хозяина, а на самих себя, на своё рабочее общество.

Я призываю партийные органы и руководителей треста немедля включиться в стахановское движение, без раскачки и волокиты. Создадим стахановские бригады и докажем всему свету, чего стоят алданские горняки.

Беру обязательство своей бригадой дать за смену пять норм. И призываю вас всех потягаться с нами. Вот это будет ответ мировым буржуям! — Петя напоследок всё же проломил кулаками доску трибуны и, смутившись (это Вагин-то!), спустился в зал.

На трибуну, после него, вышел из президиума пугающе-громадный управляющий трестом Купреев. В его пальцах стакан воды казался напёрстком, одним глотком он осушил его и неожиданно улыбнулся. Такого за ним не примечалось.

— Товарищи! Тут Петро Вагин насыпал нам перцу под хвост за якобы бездеятельность и непонимание важности стахановского движения. Должен признать, есть у нас недостатки в проявлении бюрократизма, но, в основе, он не прав.

Партийное и управленческое ядро треста, да и всех приисков, в первую голову, заинтересованы в ударничестве, тем паче, в стахановских бригадах.

А чтобы не говорить зря, не быть голословным, зачитаю вам только что полученный приказ «Главзолота» за номером четыреста тридцать пять, составленный специально для нас с вами, то есть, для приисков Незаметного. — Купреев откашлялся, развернул бумаги.