Становление - [5]

— Я же хотел как лучше, — всхлипывал он, — почему он так?.. Я же хотел как лучше!

Вернувшись с Дитрихом в гостиную, он передал его Ланире, и та щедро стала вливать в него свой Янтарь. Уже через две минуты к дракончику все подходили с утешающими словами. Маленькая сиреневая спинка благодарно дрожала в ответ на прикосновение каждого члена семьи. Но когда к нему подошёл Мефамио, в ответ Дитрих с немыслимой скоростью развернулся и когтями прошёл по его руке — от локтя до запястья.

— Никогда больше меня не трогай, — оскалившись, прошипел драконёнок, — никогда!

Больше он ничего сказать не успел: этот рывок, выпивший почти все силы, заставил Дитриха потерять сознание. Его тут же унесла Лиала, успокаивая разум малыша и отправляя его в свободный полёт. Постепенно разошлись и остальные. Кроме Уталака, который невидящим взглядом смотрел в окно.

Мефамио отказался от помощи Рэя в исцелении раны и четыре месяца ходил с перебинтованной рукой. Но Дитрих всё равно не замечал его. Ни на уговоры матери, ни на просьбы сестёр он не реагировал. Уталак и Рэй с Вилером тем более не говорили с ним на эту тему. Знали, что бесполезно. Но даже Мефамио не бичевал себя в тот вечер так, как Уталак. Потому что он, будучи Хозяином Сиреневого замка, конечно, знал, что затеял Дитрих, и знал, как отреагирует Мефамио. Но ничего не сделал. Потому что это — тоже урок, который необходимо преподать. Нужно знать: не на всякое добро тебе могут ответить добром. Надо помнить: нельзя перед каждым встречным раскрывать душу. Потому что тебе туда могут плюнуть. И ладно если плюнут со злобы — злобное и несчастное существо можно хотя бы понять и пожалеть. А вот если в ответ на твоё добро тебе плюнут в душу ради шутки… Вот именно это почти всегда является причиной порождения тех, кто ненавидит мир и всех, кто его населяет. Открытая ненависть и на десятую долю силы ранит не так сильно, как пренебрежение.

* * *

— Дорогой, ты в порядке? — раздался обеспокоенный голос Ланире. Уталак открыл глаза: оказывается, все уже давно разошлись, с ним остались сидеть только Ланире и Киноби. Внезапно Хозяин Сиреневого замка ощутил в своей ладони что-то постороннее. Внимательно посмотрев на железный комок непонятного происхождения, он с трудом узнал в нём нож. Ланире без лишних слов подошла к мужу и обняла его со спины. Уталак благодарно прижал к себе супругу, вдыхая едва уловимый запах карамели, всегда витавший в роскошных рыжих волосах.

— Встречаем гостей, как обычно, — сказал он Киноби. Тот послушно кивнул и отправился раздавать слугам соответствующие распоряжения.

— Дитрих полетит на остров драконят в этом году, — тихо сказал Уталак.

— Но захочет ли он? — усомнилась Ланире, — наш малыш очень быстро растёт. Мне показалось, что в последний раз ему было совсем скучно с ними.

— Захочет, — сказал Уталак, — если я всё рассчитал правильно… это последний год его так стремительно улетевшего детства. Он запомнит эту поездку…

Глава 3

Дитрих и Олесия летели на остров драконят. Нежно-сиреневая драконица рассекала небо, чутко следя за тем, чтобы беспокойный братик не соскользнул с её спины. Впрочем, сегодня дракончику это не грозило. У него было ответственное поручение: следить за тем, чтобы с мешком с подарками драконятам на День Зимнего солнцестояния ничего не случилось. А Дитрих был ответственный малыш, и потому не позволял себе баловаться, когда ему поручали важное дело.

Полёт занял едва ли час. И хорошо, ведь сейчас была зима… холодная зима. Оплот сиреневых драконов находится далеко на севере. Олесия улыбнулась про себя, вспомнив, как Дитрих в первый раз увидел снег. Как стал красться к нему, внимательно обнюхал и тут же чихнул от того, что снежинки попали ему в нос. Но уже через секунду он радостно нырял в снег, кувыркался, прыгал, смеялся… И как перед следующей прогулкой он недовольно фырчал и морщился, когда мама повязывала ему шарфик… Как же быстро он вырос. Всего шесть лет — а он уже готовится учиться. Сам, без чьей-либо подачи. Папа Уталак всегда говорил, что его дети быстро выросли и встали на крыло, но к Дитриху время было безжалостнее всего.

Но вот, наконец, и остров. Они медленно идут на посадку… и приземляются около большого трёхэтажного дома, построенного специально для того, чтобы драконятам было где жить и играть в холодное время года. Олесия опустила крыло, и Дитрих с мешком подарков деловито скатился вниз. Олесия тут же обернулась человеком и предложила свою помощь, но Дитрих, пыхтя, заявил, что доставит мешок сам.

Его сил хватило ровно на три метра. После чего он растянулся на снегу, недовольно ворча тому, какой он маленький и слабый. Олесия улыбнулась и безо всякого труда одной рукой подхватила своего братца, а другой — мешок с подарками.

— Глупенький, — прошептала она, целуя его в макушку, — цени своё детство, пока оно у тебя есть. Очень скоро ты с ним расстанешься, и оно уже не вернётся.

Дитрих лишь гордо фыркнул и отвернулся, впрочем, великодушно разрешая сестрёнке себя нести. Как и сама Олесия когда-то…

* * *

Окна дома встречали их разноцветными лентами и блёстками. Судя по всему, его обитатели всё это время усердно готовились к празднику. Перед домом стояло шесть снеговиков. Олесия улыбнулась. Это тоже была идея Дитриха — зимой раз в три дня лепить снеговика. И, судя по количеству снеговиков, в этом году снег выпал поздно — обычно ко Дню Зимнего солнцестояния снеговиков набиралось уже с десяток.