Становление иранской регулярной армии в 1879—1921 гг. - [25]
Косоговский упоминает о том, что на вооружении персидской армии имелся броненосец «Персеполис». Первоначально командиром был немецкий офицер, но в 1893–1894 гг. он уехал, сдав командование сертипу Ахмед-ага. С командиром немцем уехали и его подчиненные, остался только инструктор-машинист. Экипаж «Персеполиса» состоял из команды 80-ти матросов, 40 артиллеристов, на вооружении имелось 8 пушек. В военных целях броненосец не применялся, но персидское правительство нашло ему довольно оригинальное употребление, используя для взимания податей с островов в Персидском заливе[250]. В том случае, если остров был «защищен» песчаной отмелью, «Персеполис» прибегал к шрапнели, и непокорные жители мгновенно покорялись[251]. Военного флота на Каспийском море Персия, согласно Гюлисанскому договору 1813 г., не имела права содержать[252].
Комплектование регулярной пехоты — «пийаде» основывалось на территориальной системе. Хотя существовал шахский фирман, по которому в регулярную армию можно было брать 2 % населения[253], в действительности, наборы производились по провинциям, округам, городам и селениям совершенно произвольно, не сообразуясь с количеством населения. По этой причине тягость воинской повинности распределялась неравномерно, некоторые округа выставляли большее, другие — меньшее количество рекрутов, чем следовало бы при правильной разверстке, принимая во внимание количество вносимых податей[254]. Вся исполнительная часть по призыву новобранцев лежала на губернаторах округов. При объявлении призыва повсюду раздавались жалобы, так как судьба сарбаза — персидского солдата, как правило, была непривлекательна. Обычно община решала, кому идти на службу. При этом члены общины вскладчину платили вознаграждение рекруту или его семье. Эта плата — ханевари составляла от 3 до 20 туманов в год, средней величиной являлось обыкновенно 8-10 туманов[255]. Однако сарбаз не мог быть полностью уверен, что получит причитавшуюся ему сумму, так как община в большинстве случаев переставала платить. Хотя по закону срок воинской службы считался двенадцатилетним, фактически сарбаз нес службу пожизненно в случае, если ему не удавалось накопить денег на покупку увольнения у своего командира или найти себе замену[256]. В результате, в армейских рядах одновременно находились подростки и старики. Не подлежали призыву на службу представители маргинальных для Ирана конфессий — христиане и евреи, а также возделыватели казенных земель[257].
Персидская регулярная армия состояла из 10 тумани — дивизий, каждая под командованием эмир-тумана. Каждая дивизия делилась на 10 фоуджей — полков по 800 человек[258]. Теоретически, в течение трех лет, каждый сарбаз должен был проводить два года на службе и один год в отпуске. В действительности же, более половины полков были распущены по домам, а находившиеся на службе, имели от 1/4 до 1/3 положенного состава. Однако отпуск не следовало понимать в его истинном значении. По замечанию Косоговского, «в Персии это не отпуска, а смена, или временное увольнение воинских частей от действительной службы, в полном их составе, то есть и командир, и офицеры, и штаб, и нижние чины»[259]. Фоуджами, как правило, командовали главы или члены наиболее влиятельных и богатых семей. Должность полкового командира передавалась по наследству. Очень редко в качестве командира был «чужак», и если это случалось, то его командование было непродолжительным. Очевидно, «что персидский солдат не мог отделить понятия о своем строевом командире, и от одновременного представления о своем помещике: с ним он на службе, с ним он и возвращается к своему домашнему очагу, где будет продолжать подчиняться и работать на него также, как это делал на службе»[260]. Таким образом, в понимании и видении обстановки, для сарбаза происходила лишь перемена места, но не личной зависимости. Учитывая наследственность должности полкового командира, иногда фоудж вверялся в командование ребенку. Неоднократно отмечалось, что офицерами были 11-12-летние мальчики.
Необходимо принять во внимание тот факт, что главным пороком персидской системы управления была сохранившаяся продажа чинов и должностей. Помимо наследования офицерских должностей, звания можно было также приобрести. Ни одно назначение, ни одно повышение офицера по службе не обходилось без взятки. При этом чины в персидской армии получались своеобразно: от наиба (прапорщика) до султана (капитана) жаловал чины сертип (генерал); от султана до сертипа — Наиб-ос-Султан (военный министр), а генеральские чины жаловались самим шахом. Высокое звание сертипа, например, обходилось в сумму от 2 до 10 тыс. рублей[261]. В связи с тем, что поощрение и производство в чины находилось в руках у полкового командира, эта должность была доходной и покупалась очень охотно. Вследствие этого часто случалось, что место покупалось человеком, никакого отношения к военной службе не имевшим. Право командования фоуджем, а часто и несколькими одновременно, обходилось недешево. Затратив крупную сумму при вступлении на должность, командир полка должен был позаботиться запас для новых взяток. Упомянутое выше увольнение нижних чинов в отпуск являлось самым крупным и верным источником доходов. Сарбаз, в свою очередь, вносил несколько туманов за возможность предоставления отпуска и вынужден был оставлять все причитавшееся содержание в пользу командира. Произвол, предоставленный командирам фоуджей, разрешатся и младшим офицерам. Младшие офицеры также увольняли за деньги известное число чинов и удерживали в свою пользу большую часть казенного содержания. Итак, высшие должности, ввиду их наследственности, по большей части оставались в руках персидской знати, а низшие должности обыкновенно замещались людьми среднего или низшего сословий. Само персидское правительство по причине неудовлетворительного финансового обеспечения регулярной армии вынуждало командиров увольнять солдат, нередко целыми частями.
