Становление Гитлера. Сотворение нациста - [129]

В ночь на воскресенье Тробст посетил спиритический сеанс в доме своей невестки Доротеи, которая в затемненной комнате пыталась вызвать духов и предсказать будущее. Однако в конечном счёте он решил не оставлять будущее на волю духов и провёл несколько будущих дней, уговаривая своих сообщников ударить как можно скорее, особенно потому, что экономическая ситуация принимала драматический поворот к худшему. 138 миллионов марок, за которые он купил билет на поезд из северной Германии в Мюнхен на предыдущей неделе, теперь ничего не стоили, когда фунт хлеба стоил уже 36 миллиардов марок. Даже хорошо одетых женщин видели просящими милостыню на улицах Мюнхена. Как вспоминал Тробст, некоторые из вождей Оберланд говорили Веберу: «Если они в скором времени не выступят, то станет невозможно отличить коммунистов от голодающих людей».

В среду 7 ноября Вебер вручил Тробсту билет на поезд и триллион марок и попросил по поручению Людендорфа, чтобы он немедленно отправился в Берлин, или «Новый Иерусалим», как Тробст нелестно называл столицу Германии из-за предполагаемой власти евреев там. Его задачей было вовлечь националистические круги города в путч в Мюнхене и тем самым способствовать распространению переворота в Берлин. Однако, когда он оказался в столице Германии, только один человек из правых, с кем Тробст встречался, проявил желание поехать с ним в Мюнхен. Как обнаруживает этот эпизод, Людендорф, Гитлер и их сообщники заблуждались относительно уровня поддержки их на национальном уровне.

* * *

8 ноября Гитлер посчитал, что пришло время немедленно ударить и начать свой путч. Примерно без четверти девять, не связавшись в достаточной мере с другими группами, которые, как он ожидал, будут участвовать в этом, Гитлер и его сторонники ворвались в целиком заполненный пивной зал «Бюргербраукеллер», в котором Кар произносил речь и в котором присутствовал почти весь баварский политический истэблишмент. Гитлер выстрелил из своего револьвера в потолок и заявил, что национальная революция началась.

Он представлял, что Кар поддержит возглавляемую национал-социалистами национальную революцию, если будет поставлен перед свершившимся фактом. И в самом деле, под влиянием разворачивающихся событий Кар и его главные помощники полковник Ганс Риттер фон Зайссер и генерал Отто фон Лоссов вначале выразили поддержку революции. Но в течение нескольких часов они отозвали свою поддержку и дали указания баварским государственным властям принять меры для подавления путча. Из «Бюргербраукеллер» начальник полиции Мюнхена Карл Мантель уже тщетно пытался предупредить государственную полицию Баварии о перевороте так, чтобы она могла предпринять немедленные действия против Гитлера. Власти действовали быстро для объявления NSDAP вне закона той же ночью. Путч провалился.

Как и следовало ожидать, Кар и другие хотели использовать Гитлера для продвижения своих собственных целей, а не быть использованными таким выскочкой, как он. В то время Гитлер едва ли был мессией для кого-либо среди политического и социального истэблишмента Мюнхена. Мелания Леманн, жена издателя Леманна, напишет Эриху Людендорфу, что это была «ошибка Гитлера неверно оценить, сколь близко Кар был связан с Партией Центра [т. е. с Баварской народной партией] и насколько могущественен он был».

Даже до решения Кара прекратить поддержку путча генерал Фридрих Кресс фон Крессенштайн, который во время Первой мировой войны спас еврейскую общину Иерусалима, выступив против приказа властей Оттоманской империи о депортации, и который теперь был заместителем командующего частей рейхсвера, базировавшихся в Баварии, приступил к действиям. Он издал указ о том, что любые приказы, исходящие от его начальника Отто фон Лоссова, следует рассматривать как недействительные и отданные под принуждением.

Хотя путч был колоссальным провалом, Гитлер, Людендорф и их сторонники не приняли поражения. Не желая выходить из игры без последней отчаянной попытки завернуть судьбу, они решили на следующий день устроить марш через центр Мюнхена к зданию бывшего Военного министерства в надежде посредством этого дать толчок руководству рейхсвера Баварии к участию в путче. В Мюнхене в тот день к Гитлеру присоединилось множество националистов. Даже Пауль Оештрайхер, педиатр, обратившийся в протестантство еврей и ветеран Добровольческого корпуса Бамберг, намеревался присоединиться к маршу, очевидно веря в то, что антисемитизм Гитлера не был в действительности расово мотивированным. Только по настоянию одного из своих коллег, озабоченного тем, как отреагируют национал-социалисты на присутствие человека еврейской крови в своей среде, он в последнюю минуту оставил свой план. Для Оештрайхера могло быть вполне безопасным присоединиться к мероприятиям того дня, поскольку в марше участвовал Эрих Блезер, который в соответствии с критериями нацистов образца 1930-х был «полуевреем», и тем не менее был членом и NSDAP, и SA. Несмотря на получение им, как ветераном путча, медали Ордена Крови, гестапо в 1938 году станет преследовать его мать, Розу, в результате чего она совершит самоубийство.