Да что уж там — первым делом я бы воскресил Ост, чтобы она снова сражалась на нашей стороне.
При поддержке лично Лингуя мы бы с волнами в два счёта разобрались.
— Ваши преступления неисчислимы! Вам нет прощения!
— Чушь. Расскажи-ка сначала, как там твои спутники, которых ты, немощь, не смог защитить, когда проиграл Лингую?
Просто смешно, как он забывает о своих ошибках, но пытается втирать мне про справедливость.
— …Вы говорите чушь. Что же, если отказываетесь раскаиваться, пощады не ждите! — Ицуки поднял лук. — Мой новый лук великолепен. Имя ему — Джастис Боу! Он вас и погубит!
Ицуки начал палить по трибунам.
Тебе плевать, что могут пострадать непричастные, справедливый ты наш?
— Как бы не так! Эрст Шилд! Секанд Шилд! Дритт Шилд! Щит Метеора!
Я даже Флоут Шилд вызвал, пытаясь защитить рабов-зрителей.
— Не позволю.
— Я помогу!
Сэйн и Садина использовали навыки и магию, чтобы защитить нас от выстрелов.
— Прекращай, Ицуки! — Рен тоже отражал стрелы, защищая рабов.
Рафталия и Атла также присоединились к защитникам.
К счастью, рабы не пострадали.
Однако одна из стрел… попала во вдохновенного комментатора.
— Гха…
— Т-ты цел?!
Комментатор хлопнулся на пол, но тут же встал.
— Наофуми-сама, я видела, как сквозь него прошёл сгусток зловещего Ци. Что произошло? — спросила Атла.
— Понятия не имею…
На первый взгляд, комментатор цел и невредим…
— Ицуки-сама, Герой Щита нанял меня судить бой в нелегальном колизее, это часть его коварного плана. Умоляю, простите меня.
А? Что на тебя нашло, комментатор? Решил передумать и предать меня?
Что-то тут не так.
— Хорошо. Ты должен раскаяться и порвать с этой работой.
— Как скажете, Ицуки-сама!
Какой-то у комментатора взгляд странный… ему словно мозги промыли.
— Ицуки, твой лук… — Рен показал пальцем на Ицуки.
— Великолепен, не так ли? — ответил тот, лучезарно улыбаясь. — Когда выстрелы этого лука пронзают цель, они освобождают её разум от внешнего контроля. Освободившись, люди тут же начинают понимать меня.
Начинают понимать тебя, как только освобождаются от контроля?
Конечно, нет. Люди так просто на чью-либо сторону не встают.
Скажем, ты меня нисколечки не понимаешь.
Так что на самом деле это ты берёшь их разум под контроль. Тоже мне, «Джастис Боу».
— Этот лук — священный артефакт, который я получил лично от принцессы Малти! С его помощью я спасу всех, даже самых никчёмных мразей!
…Попробуем посмотреть на происходящее его глазами.
Ицуки проиграл Лингую и потерял всё. Тут появляется Ссука, и с её лёгкой руки в Ицуки пробуждается Проклятая Серия, которую он считает новой силой.
Выражаясь гандамовскими терминами, он сейчас в экстазе от смены робота. Затем Ссука… воспользовалась духовным подъёмом, чтобы отправить его зарабатывать деньги в колизеях?
Однако сам Ицуки, видимо, считает этот лук неким фамильным сокровищем и старается им особо не пользоваться.
Но в любом случае суть в том, что он заражён Проклятой Серией.
— Предупреждаю по-хорошему, Ицуки. Этот твой лук не имеет никакого отношения к справедливости. Это проклятое оружие, промывающее мозги.
— Вы врёте! Этот лук — само воплощение справедливости!
Я знаю кучу примеров манги и аниме, где главный герой оправдывал свои действия сущим бредом, побеждал врагов и навязывал им своё видение мира.
На первый взгляд позиция героя кажется логичной, но с другой стороны, попытки силой насадить противнику своё мнение — то ещё извращение.
Если противник готов отказаться от своих убеждений из-за насилия — значит, они с самого начала ничего не стоили.
— Услышьте меня! Сражайтесь вместе со мной! Прошу, откройте глаза и поймите, кто прав!
Случай Рена тут и близко не стоял.
Рен так или иначе понимал, что поступает плохо, но не Ицуки.
Ицуки упрямо верит в свою непогрешимость и прёт напролом.
По системе семи смертных грехов он подпадает под гордыню… но тут есть тонкий момент.
Если брать систему восьми грехов, ему подойдет тщеславие.
А может, это какой-нибудь «дополнительный грех», который иногда любят придумывать авторы аниме и манги.
Я сейчас буду похож на школьника с синдромом поиска глубокого смысла.
Так вот, мне известны два примера «дополнительного греха».
Первый — справедливость.
Суть в том, что когда справедливость заходит слишком далеко, она становится предельно жестокой и бессердечной.
Она не прощает даже малейших прегрешений и карает их смертью.
Второй… фанатизм.
Он сводится к упрямому продвижению собственных идеалов, даже если они сулят гибель фанатику.
А может, я все четыре раза угадал.
Рен ведь, как выяснилось, заразился одновременно и чревоугодием, и алчностью.
Два проклятия уже были. Может, три-четыре тоже бывают.
Кажется, я начинаю понимать, как выглядит справедливость, о которой вещает Ицуки.
— Вы не правы! — возразила Лисия на удивление громким голосом. — Вы неправильно понимаете Наофуми-сана, Ицуки-сама!
— Вижу, Наофуми и вам промыл мозги, Лисия-сан.
— Ицуки-сама. Вы только что говорили, что Наофуми-сан принуждает рабов к тяжелому труду и забирает всё, что они зарабатывают, так?
Ицуки озадаченно кивнул.
— Но тогда почему все рабы, живущие в деревне Наофуми-сана, живы и здоровы? Вы говорили с рабами, сломленными непосильным трудом? Встречали хоть одного, прошедшего через смертные муки?
