Стандарты справедливого правосудия - [39]

Запрет отмены решений судов, влекущий ретроактивно ухудшение положения гражданина, выигравшего ранее спор с государством

У приведенных дел есть еще одно общее свойство: во всех них были отменены решения, вынесенные в пользу частного лица в его споре с государством и в результате такой отмены ретроспективно были уменьшены суммы (размеры пенсии), присужденные данными судебными решениями, т.е. ухудшилось положение граждан в их споре с государством.

В то же время по понятным причинам предметом рассмотрения Европейского суда ни разу не становились дела, в которых судебное решение было отменено с улучшением положения гражданина в споре, другой стороной которого являлись публичные органы, — в этих случаях у гражданина нет причин для недовольства и обращения в ЕСПЧ, а другой стороне (государству) такое право не предоставлено.

Соответственно, одни и те же основания для отмены окончательных судебных решений — в зависимости от того, к какому результату привела эта отмена, — с точки зрения Европейского суда могут рассматриваться как противоречащие Конвенции или как совместимые с ней.

Если, к примеру, в результате пересмотра в порядке надзора или по вновь открывшимся обстоятельствам будет отменено решение, которым ранее гражданину отказано в реализации его права по отношению к государству, и право это будет восстановлено, то такая отмена, по очевидным причинам, не будет признана несовместимой с Конвенцией.

Правомерность ретроактивного применения изменившегося толкования нормы права, данного высшим судебным органом

Соответственно, ретроактивное применение изменившегося толкования нормы права высшим судебным органом — с возможной отменой решений нижестоящих судов, вынесенных до изменения этого толкования, — может быть признано правомерным в зависимости от двух обстоятельств. Во-первых, от категории спора — это должен быть спор с элементами публично-правовой природы, включающий частного субъекта (гражданина или юридическое лицо), с одной стороны, и публичный орган (государственный или иной, выполняющий публичные функции) — с другой. Во-вторых, от результата отмены окончательного судебного решения для более слабой в споре стороны, т.е. частного субъекта, — такая отмена должна приводить к улучшению положения последнего. Если положение гражданина улучшается, то, как представляется, ничто не мешает применить и такие основания для отмены окончательного судебного решения, которые в иных обстоятельствах расценивались бы Европейским судом как недопустимые. Но важно повторить, что это применимо в основном к делам из публичных правоотношений или тесно с ними связанным (т.е. к отношениям гражданина с государством или его агентами, выполняющими публичную функцию, причем речь далеко не всегда идет о собственно государственных органах или должностных лицах, это могут быть и субъекты, формально не являющиеся государственными, например муниципальные органы, бюджетные учреждения, скажем учреждения здравоохранения, и т.д.).

Сложнее с решениями по делам, вытекающим из гражданских правоотношений, когда, в силу равного статуса частных субъектов, отсутствия «подчиненной» стороны в правоотношении, улучшение положения одной из сторон в результате отмены судебного решения обычно сопровождается ухудшением положения другой стороны. В этом случае применяется общий принцип, сформулированный Судом, — о недопустимости произвольной отмены окончательного судебного решения.

Из сказанного можно сделать следующие выводы.

Отмена судебных решений по основанию, вытекающему из изменения высшим судебным органом толкования норм права, положенных в основу решений, уже после их вынесения, вне зависимости от примененной процедуры такой отмены, признается ЕСПЧ несовместимой с положениями Конвенции, если она приводит к ретроспективному ухудшению правового положения гражданина, установленного данным судебным решением.

Обширная практика Суда демонстрирует тенденцию к признанию недопустимой отмены судебных решений, вынесенных в пользу гражданина, по ординарным основаниям, к которым относится и изменение толкования нормы права высшим судебным органом, если в результате такой отмены гражданин лишается присужденных ему с государства или субъектов, выполняющих публичные функции, имущественных благ. Именно на защиту этого приобретенного статуса гражданина направлено действие принципа правовой определенности.

Данный вывод Суда справедлив вне зависимости от того, пересматривалось ли решение в порядке надзора или по вновь открывшимся обстоятельствам, так как в большинстве случаев выявленных Судом нарушений Конвенции вследствие отмены вступивших в законную силу судебных решений в порядке надзора речь шла об отмене решений, по которым государство или его уполномоченные органы, а также публичные агенты, выполняющие определенные функции государства (в том числе бюджетные учреждения, муниципальные образования и пр.), выступали в качестве должника, т.е. должны были уплатить денежные суммы, предоставить имущество или совершить определенные действия.

Однако иные последствия подразумевает ситуация, когда в результате отмены решения, вынесенного по спору публичноправового характера с участием государства и гражданина, положение последнего улучшается. Из приведенного выше анализа практики Суда следует, что такого рода последствия не являются несовместимыми с Конвенцией, поскольку они направлены на защиту главного объекта охраны Конвенции — человека — в его отношениях с государством. Такой спор публично-правового характера может включать дела о привлечении гражданина (или юридического лица, которое также может рассматриваться как «частный субъект») к ответственности, дела, в которых государство несет ответственность за вред, причиненный лицу, или же в которых речь идет об исполнении государством каких-либо обязательств перед лицом (в первую очередь обязательств социального характера).