Станция у Моря Дождей - [4]

В гараже Алешкин обнаружил велосипед — старинную, неведомо как попавшую в молодой современный городок примитивную конструкцию. На мотоциклах Алешкин ездил, конечно, но на велосипедах — никогда. Он тут же уселся на него… и, вылезая из первого же куста, решил в будущем заняться практикой на улице.

Он выдвинул верстак на середину гаража, пылесосом очистил стены и пол, застелил верстак простыней из белого пластика. Вернулся к «Кентавру», с трудом выволок тяжеленного ТУБа с заднего сиденья, перехватил его за голову — так тащить было удобнее всего, — приволок в гараж и кое-как взвалил на верстак эту груду скомплектованных деталей — нелепый механический труп.

— Ничего! — сказал он. — Ты у меня еще оживешь. Ты у меня еще зашевелишься, заходишь как миленький.

Алешкин хорошо представлял себе трудности, которые его ожидают, когда он начнет восстанавливать ТУБа, искать обрывы в функциональной проводке, где полным-полно крохотных деталей, которые не разглядишь без лупы и не ухватишь без микроманипулятора. Но ему уже не терпелось приняться за работу вот сейчас, поэтому он не поехал в «Галактику» обедать, а наскоро поел сосисок, которые разогрел в термобаре.

Потом он укрепил над «операционным столом» пару мощных люминесцентных светильников. Надел чистый рабочий халат, шапочку. Присоединил к газовому баллону плазменный резачок. Дунул на него — на счастье! — и по контрольному шву вскрыл грудную клетку ТУБа.

* * *

Как всегда в середине лета, после очередных дождей степи вокруг космопорта покрылись пестрым ковром аэросеянных цветов. По вечерам тихий ветерок нес на город густой медовый аромат. Коттеджи на улице Нептуна стояли пустые, обитатели их разъехались в летние отпуска. Никто не посещал Алешкина, синьор Паппино уехал на полмесяца, собираясь вернуться только перед отлетом станции на Луну.

Алешкин сидел в гараже.

Установив над вскрытым корпусом ТУБа широкопольную лупу, он перебирал зажимами микроманипулятора крохотные кристаллики и проводнички, отыскивая обрывы, и менял сгоревшие и повредившиеся от перегрева детали проводки. От напряженной возни с микродеталями к концу дня начинали нервно трястись руки и деревенела спина.

Для разрядки по вечерам Алешкин катался на велосипеде.

По степным пешеходным дорожкам, сторонясь вечно торопящихся монтеров-линейщиков на мощных мотоциклах, он доезжал до первых посадочных маяков — восемнадцать километров в один конец — и возвращался. Шел под газированный душ, ужинал. Наливал объемистую кружку крепкого индийского чая, опускал туда половинку лимона, выходил на крыльцо, присаживался на гладкие и холодные литопластовые ступеньки и, прихлебывая из кружки, умиротворенно поглядывал на небо, темнеющее над кипарисами.

Перед сном часок читал.

В гостиной, в книжном шкафу стояла библиотечка — массовое издание классики, на тонкой пленке. Конечно, была и серия фантастики, и добавочно несколько десятков детективов, как своих, так и переводных, оставленных прежними интернациональными обитателями коттеджа.

Вставал Алешкин вместе с солнцем. Выбирался в садик на крохотную поляночку, как бы специально — а может быть, и специально — устроенную для физзарядки.

Из наличных запасов в холодильнике готовил завтрак. Затем шел в гараж.

Снимал покрывало с ТУБа. Устанавливал лупу, распределял пальцы левой руки на рычажках микроманипулятора и начинал свой рабочий день…

За неделю до срока отлета он наконец восстановил последнюю нитку поврежденной проводки.

Руку пока решил не трогать, это была, по существу, не такая уж ответственная работа — ремонт сустава. Он решил вначале проверить киберлогику. Если у ТУБа потерялась способность к анализу, судьба его будет решена. Киберлогика хотя и портится последней, зато не восстанавливается даже на заводе. Такой ТУБ подлежит немедленной разборке, как опасный в использовании.

Алешкин поставил аккумулятор, проверил цепи осциллоскопом на обратную связь. Скорость срабатывания «приказ — выполнение» оказалась замедленной, в Большой космос такого ТУБа, пожалуй, не допустили бы. Но Луна давно была исключена из списка трудных планет.

Положив на место грудной щиток, Алешкин прихватил его двумя стежками горелки. Вопросительно поглядел на клавишу главного выключателя… и не включил.

Подошел к раковине, тщательно вымыл руки. Вернулся к верстаку, задумчиво помурлыкал себе под нос старую песенку: «…на пыльных тропинках далеких планет останутся наши следы…» Затем дунул на большой палец правой руки и решительно нажал на клавишу выключателя.

В корпусе ТУБа еле слышно загудел вибратор, показывая, что механизмы его готовы к действию. Голова повернулась на верстаке, заняла правильное положение. Шторки видеоэкранов открылись, и Алешкин увидел в объективах свое отраженное изображение.

— Сядь! — сказал он.

Опираясь здоровой рукой, ТУБ поднялся. Суставы его заскрипели — тут Алешкин ничего поделать уже не мог, от температуры кое-где чуть деформировались скользящие поверхности, придется подать более густую смазку…

ТУБ сидел на верстаке, уставившись на Алешкина голубым сиянием своих видеоэкранов.

— Назови спутники Марса!

ТУБ назвал.

Речевой динамик его тоже похрипывал, но это уже был сущий пустяк. Лишь бы заработала киберлогика!..