Станция Самоварово - [2]
— Нет, — признался я. — Не пришлось. А ты?
— Видел.
— Вблизи? — удивился я. — Ведь она человека к себе на выстрел не подпускает.
— Хитрющая, знаю. Я из орешника манок сделал. Покуковал у крыльца, она сама прилетела.
Валет почувствовал, что хозяин отвлёкся, оживился и гавкнул.
Егор погрозил неслуху кулаком и двинулся дальше.
Небо вдруг посерело, затянулось тучами, словно набежали ранние сумерки.
Я повернул к дому, туда, где неторопливо бежала, позванивая на перекатах, тихая река.
— До скорого! — крикнул я на прощанье внуку лесника.
Секрет
Голубой белёсый туман ползёт от реки. Окутывает кусты ивняка, лоскутами повисает на вётлах. Но вот на востоке алеет заря, небо становится светлей, выше. Солнце выкатывается из-за дальнего леса. У дороги оторвались от земли и как бы парят в воздухе тополя, а в глубине сада начинают позванивать колокольчики. Неприметно эти робкие звуки набирают силу, звенят всё разливистей. И, словно испугавшись птичьего перезвона, туман начинает редеть, таять, исчезает прямо у меня на глазах. Цветы и травы, очнувшись от дрёмы, выпрямляются и блестят каплями холодной росы.
В то утро я долго бродил по саду. Вдруг у крыльца послышались ребячьи голоса!
— Миш, пошли! Поклёвку прозеваем…
— Подожди ты, успеем ещё…
— «Успеем, успеем»… А Коська опять наше место на мостках займёт. Как в тот раз…
— Ну и пусть займёт… А у меня, может, секрет.
Секрет?! Что за секрет у наших ребят? И невольно поддавшись мальчишескому любопытству, я шагнул вперёд и схоронился в малине.
В нескольких шагах от меня, у куста боярышника, стояли хозяйский сын Миша и его друг Пашка.
Миша опустился на корточки, тихонько раздвинул ветки:
— Во-оон… Видишь?
— Ага, — кивнул Паша. — Гнездо!
— Мой секрет…
— Тоже мне секрет, — усмехнулся Паша. — Да я таких секретов десяток знаю…
И тут из куста вспорхнула птица, кругленькая, с желтовато-красной грудкой. Ястребком стала виться вокруг ребят.
— А вот и не знаешь! — возразил Миша. — Здесь не простая птица живёт.
— Скажешь тоже! — недоверчиво хмыкнул Паша. — Птица как птица.
— Ну-ка, угадай, какая птица первой встречает зарю?
— Ишь чего захотел!
— Вот и не знаешь! Зарянка!
Миша потянул друга за рукав. Они отошли в сторону и замерли.
Спустя некоторое время птица успокоилась и в саду снова зазвенели колокольчики.
— Здорово! — шепнул Миша.
Паша пожал плечами:
— Давай птенцов возьмём. Поглядим!
— Ты чего? — возразил Миша. — Зарянка третий год к нам прилетает, верит.
— Так уж и третий?
— Мне её отец показал. Я теперь всех котов из сада гоняю. А ты гнездо зорить собрался…
— Вовсе и не зорить! Я только погляжу и назад положу.
— Всё равно, нельзя! — отрезал Миша. — Птицу напугаешь!
Паша опустил глаза, насупил брови и, может, впервые в жизни прислушался к звону чудесных колокольчиков.
Скок
Вдоль берега неширокой Березайки лесорубы пилили деревья, а я сидел с удочкой на мостках — ждал поклёвки. Но, как назло, брала одна мелюзга да слюнявые колючие ерши. Я даже привстал с тоски.
— Стой! Бельчонка раздавишь! — раздалось поблизости.
Я бросил удилище и — скорей на крик.
— Какого бельчонка?
— Да, вишь, оказия, — высокий лесоруб поскрёб пятернёй затылок и кивнул на поваленную сосну: — Из дупла выпал…
— Куда ж теперь его?
— Забирай, коли хочешь, — сказал лесоруб. — У нас, вишь, какая делянка. — Он обвёл рукой большой участок леса вплоть до самой плотины. — Дохнуть некогда…
Я взял беспомощного зверька, смотал удочку и бегом домой.
Увидел меня брат и смеётся:
— Ничего себе «улов»! Ходил за окунями, а поймал белку!
Так крохотный бельчонок оказался на моём попечении.
Сперва я попробовал дать ему коровьего молока. Но сделать это оказалось нелегко: ведь малыш сам ещё не умел пить. Тогда я набрал молока в пипетку и решил закапать ему в рот. Да не тут-то было! Зверёк вертел мордочкой, не слушался меня, а самое печальное — час от часу слабел.
— Знаешь что, — предложил брат, — отдай-ка его на воспитание соседской кошке Маркизе. Я слышал, у неё на днях котята родились. Может, и бельчонка примет…
С опасением отнёсся я к предложению брата, но иного выхода не было. Поздно вечером, когда Маркиза убежала под дом ловить мышей, я подложил бельчонка котятам. К великому моему удивлению Маркиза заботливо отнеслась к приёмышу. Стала кормить и облизывать его точно так же, как и своих кровных детей.
Вскоре бельчонок поправился, набрался сил. А когда котята начинали играть — кусаться и царапаться, он вострил уши и сердито цокал на них. Если же шалуны не унимались, то малыш бросался наутёк и искал у меня защиты. Забирался по брюкам в карман и отсиживался там с видимым удовольствием.
Через месяц бельчонок подрос, и большая кутерьма от него в доме пошла. Проснётся раньше всех и давай зарядку делать: прыгал со стула на шкаф, со шкафа на буфет… И так до завтрака. Настоящий Скок!
Сядет наша семья за стол, а бельчонок заберётся мне на плечо. Заложит кончик хвоста между ушами и выжидает, когда я ему кусок сахару или пряник дам. Возьмёт лакомство и скорее на подоконник. Вытянется столбиком, прижмёт сахар к грудке и точит острыми зубками. А потом Скок начал озорничать: мебель грызть, обои рвать, даже мамину шляпу с гусиным пером изодрал в клочья.
