Стамбульский бастард - [115]

Когда они встали на следующем светофоре, Асия, сидевшая между Армануш и водителем катафалка, внимательно оглядела ближайшие к ним машины и с облегчением обнаружила, что они потеряли друг друга из виду. Как хорошо, подумала она самым бесстыдным образом, когда единственный Казанчи в поле твоего зрения лежит в гробу, и то, можно не оборачиваться, тогда и его не увидишь. Они ехали еле-еле, словно увязали в какой-то густой и местами окаменевшей желеобразной массе и временами проскальзывали сквозь неожиданные ходы. Перед ними возник ярко-красный грузовик фирмы «Кока-Кола».

На светофоре загорелся зеленый свет, и они снова тронулись, в правом ряду появилась вереница машин с футбольными болельщиками. Машины были украшены баннерами и флагами, а сами болельщики – шарфами, банданами и кепками. Все красно-желтое, в цветах любимой команды, у некоторых даже волосы были так выкрашены. Раздраженные тем, что машины еле ползли в пробке, болельщики в большинстве своем быстро впали в какое-то летаргическое оцепенение, праздно переговаривались или лениво помахивали банданами в открытые окна. Когда же пробка сдвинулась с места, они сразу оживились и с удвоенной силой принялись скандировать кричалки.

Через некоторое время в небольшой зазор между катафалком и грузовиком «Кока-Колы» нагло протиснулось желтое такси со множеством наклеек на бампере. Сидевший рядом с Асией водитель злобно выругался и убавил скорость. Пока водитель продолжал что-то сердито бурчать себе под нос, а Армануш с возрастающим любопытством разглядывала такси, Асия пыталась разобрать, что написано на бамперных наклейках. Среди прочего был радужный стикер, гласивший: «НЕ НАЗЫВАЙТЕ МЕНЯ ДЕРЬМОМ. У ДЕРЬМА ТОЖЕ ЕСТЬ СЕРДЦЕ».

За рулем сидел грубоватый чернявый дядька, с седыми висячими усами, он был явно староват для футбольного ажиотажа, лет шестидесяти, не меньше. Его консервативный облик как-то совсем не вязался с тем, как отвязно он вел машину. Еще интереснее выглядели его клиенты или, возможно, приятели. У сидевшего рядом с ним пассажира пол-лица было выкрашено красным, а другая половина – желтым. Асия могла хорошо это разглядеть, когда он высунулся из окна, размахивая красно-желтым флагом. Он вылез из машины аж по пояс, а нижняя часть тела оставалась в салоне. Выглядело это так, словно какой-то фокусник распилил его туловище пополам. Разделявшее их расстояние не помешало Асии заметить, что симметрию его двуцветной боевой раскраски несколько нарушал багровый от пьянства нос.

Пока она гадала, какой именно напиток, пиво или ракия или их сочетание, мог окрасить человеческий нос в такой удивительный цвет, заднее окно машины опустилось, и оттуда вылез еще один фанат. Одной рукой он ухватился за машину, а в другой держал барабан, который воздел высоко в воздух. Оба хулигана одновременно высунулись из окон по пояс, словно ветки, привитые к желтому таксомоторному дереву. Передний болельщик вытащил палочку и стал бить в барабан, который его товарищ держал на весу. Похоже, практически невыполнимая задача только придала им куража, и вскоре к барабанному бою присоединилось исполнение национального гимна.

Иные прохожие просто остолбенели на тротуаре, но многие бурно аплодировали и подпевали дуэту, с возрастающим энтузиазмом выговаривая слова гимна:

Пусть земля, небо и вода услышат наш голос,

Пусть весь мир содрогнется от наших шагов.

– Что это они говорят? – Армануш толкнула подругу локтем, но та была не в состоянии переводить, так как все ее внимание привлек к себе один прохожий.

Это был тощий парень в каких-то лохмотьях, он жадно вдыхал клей из полиэтиленового пакета и притоптывал босыми почерневшими ногами в такт гимну. То и дело он отрывался от пакета с клеем и тоже подпевал, только с некоторым опозданием, словно жутковатое эхо: «От наших тяжелых шагов…»

Тем временем остальные участники празднества тоже принялись размахивать флагами и банданами и весело подхватили песню. Барабанщик то и дело переставал стучать и размахивал палочкой, выписывая в воздухе воображаемые круги, словно дирижировал прохожими и уличными торговцами, словно направлял всю сутолоку большого города.

Когда гимн допели до середины, возникла небольшая заминка, потому что почти никто из этого хора не знал, как дальше. Но они не позволили такой мелочи нарушить их общий порыв и начали петь сначала, на этот раз еще задиристей.

Пусть земля, небо и вода услышат наш голос,

Пусть весь мир содрогнется.

Красно-желтый поток струился по проспекту среди всего этого хаоса и гудения, а Армануш, Асия и водитель молча наблюдали за происходящим, не сводя глаз со стоявшего перед ними желтого такси. Они ехали в такой опасной близости к машине, что Асии было видно, как сзади перекатываются банки из-под пива.

– Вы только полюбуйтесь на них. А еще взрослые мужчины! – взорвался водитель катафалка. – Это ведь периодически случается: помирает такой фанат, и родственники или друзья-буяны желают завернуть гроб во флаг той или иной футбольной команды. И им еще хватает наглости ожидать, что я повезу эти кощунственные гробы на кладбище. Да такой бред надо по закону запретить. Если меня спросить, то допусти`м только зеленый молитвенный покров. Ничего другого. Что они себе думают? Они мусульмане или нет? Во имя Аллаха, зачем покойнику футбольный флаг? Аллах что, стадион на небесах построил? Может быть, на том свете чемпионаты проводятся?