Стамбул. Перекресток эпох, религий и культур - [6]

Каждый фотограф имел свою специализацию. Каргопуло снимал панорамы Стамбула и Босфора, сцены уличной жизни и интерьер султанских дворцов. Себах-старший фотографировал представителей разных религий и национальностей. Берггрен и Андреоменос работали с памятниками архитектуры. Таркулян прославился как портретист. Братья Гюльмез и братья Абдулла занимались портретной и панорамной фотографией. Шагинян любила эксперименты – в студии «Foto Galatasaray» в Бейоглу она снимала не только счастливых молодоженов, прелестных младенцев и длинноволосых красавиц, но также трансгендеров и членов незаконных организаций.

Районы и кварталы Бейоглу – Таксим, Каракёй, Топхане, Асмалы и др. – заметно отличаются друг от друга. Особенно хорош Джихангир, названный в память об умершем шехзаде (принце) Джихангире – сыне султана Сулеймана I. Это очаровательный семт с европейской архитектурой, тихий и зеленый. На его каменных лестницах, ведущих к Босфору, можно сидеть часами: пить вино, есть мороженое и смотреть, как город дышит и мерцает, словно крупная волшебная рыба; как он зажигает огни в сгущающихся восточных сумерках; как с наступлением ночи над черной водой, не разделимой с таким же черным небом, вспыхивают горы щедро разбросанного золота – это стамбульцы включают свет в своих домах.

В Джихангире вырос турецкий писатель, лауреат Нобелевской премии по литературе Орхан Памук. Из окон его квартиры было видно Босфор, Девичью башню, берега Ускюдара и Фындыклы. «Все это я мог рисовать, даже не выходя из дома, – вспоминает Памук. – При этом я ни на минуту не забывал, что рисую не что-нибудь, а знаменитый на весь мир “вид Стамбула”».

Виды Стамбула всегда изумляли европейцев. Французский поэт и прозаик Жерар де Нерваль не стал исключением. В 1843 году, тяжело переживая смерть возлюбленной, Нерваль отправился в путешествие по маршруту Каир – Александрия – Сирия – Кипр – Родос – Измир – Стамбул. Вернувшись в Париж, он написал книгу «Путешествие на Восток» и посвятил целую главу городу на берегах Босфора. Одним из наиболее ярких впечатлений Нерваля стали прогулки по Пере. Он с удовольствием отмечает царящие тут радостное оживление и непреходящее праздничное настроение.

Через 35 лет после Нерваля Стамбул посетил итальянский публицист Эдмондо де Амичис. По итогам поездки он издал работу «Константинополь», где назвал Перу центром франтовства и удовольствий. Читая «Путешествие на Восток» и «Константинополь», можно понять, что с XIX века в Пере изменилось лишь название самого ильче и некоторых улиц – так, Гран-Рю-де-Пера после провозглашения республики переименовали в Истикляль (улицу Независимости). Все остальное – «блестящие магазины бижутерии, белья, кондитерские, французские и английские отели, читальные залы» Нерваля и «изящные кафе, театры, консульства, клубы, посольские дворцы» Амичиса – по-прежнему на своих местах.

Пера всегда представляла собой чуть ли не отдельную республику. Турецкий историк Мурат Гюль подробно описывает вестернизацию Галаты, достигшую расцвета в XIX веке, и называет ее шестым округом – согласно нумерации, принятой в османской столице.

Вестернизация османской Галаты имела глубокие исторические корни, идущие еще из византийской эпохи. Официально в Константинополе не существовало органов местного самоуправления. Все дела столицы находились в ведении эпарха (мэра), который подчинялся лично василевсу (византийскому императору) и назначался из числа его приближенных. Сохранившийся свод правил («Книга эпарха») свидетельствует о жесткой регламентации всех сфер общественной жизни Константинополя – начиная с торговли шелком и заканчивая организацией и проведением торжественных процессий.

Суровые правила, установленные эпархом, не распространялись только на иностранцев, которые имели особый статус. Представители купеческих корпораций Западной Европы (в первую очередь – венецианцы) не соблюдали византийские законы, не подвергались общепринятым санкциям и держали представителей при дворе василевса. Рядовые же константинопольцы не могли даже прислать к василевсу народных трибунов, как в Древнем Риме, – но данный пробел компенсировался наличием у них права на восстание. Это право не было зафиксировано письменно, однако горожане активно им пользовались. Они устраивали погромы, добивались увольнения ненавистных чиновников и свергали императоров.

Самоуправление османской Галаты было беспрецедентным для Высокой Порты. Власть делили между собой мюдюрь (глава муниципалитета) и меджлис (муниципальный совет). Первым мюдюрем стал начальник протокола министерства иностранных дел, кавалер ордена Почетного легиона Камиль Бей. Он посетил множество европейских городов и руководил организацией Османского павильона на Всемирной выставке в Париже (1856). Чиновник славился колоссальным трудолюбием и богатым административным опытом. Эти качества делали Камиля Бея идеальным кандидатом на должность главы муниципалитета шестого округа, а затем позволили ему стать настоящей легендой старого Стамбула.

Меджлис состоял из 7 человек: 2 греков, 1 армянина и 2 мусульман. Члены меджлиса избирались населением Перы из числа лиц, владеющих здесь недвижимостью и живущих в Стамбуле не менее 10 лет. В разные годы в муниципальный совет шестого округа входили известный орнитолог Амеде Аллеон, крупный коммерсант и филантроп Теодор Наум (в 1840-х годах он подарил городу оперный театр), а также знаменитый банкир и меценат по прозвищу «Ротшильд Востока» – Абрахам Камондо.