Стамбул. Перекресток эпох, религий и культур - [36]

Как и в мечети Султанахмет, элементы Сулеймание символичны. В частности, четыре ее колонны обозначают четырех праведных халифов – Абу Бакра, Умара, Усмана и Али – правивших мусульманами после смерти пророка Мухаммеда. Две колонны Сулеймание нашли в Стамбуле (во дворце Топкапы и неизвестной мечети недалеко от района Вефа), одну привезли из Александрии и одну – из древнеримского храма Зевса в Баальбеке. Для внутреннего убранства Сулеймание использовали изникские изразцы – спустя 100 лет ученик Синана Седефкар Мехметага решит сделать их главным украшением Голубой мечети.

Лэмб описывает Сулеймание как место, поражающее пространством и безмолвием. Свет проникает в мечеть через витражи, раскрашенные средневековым стамбульским мастером Ибрагимом Пьяным, а над головой посетителя – огромный купол. Пожалуй, Сулеймание – единственное культовое сооружение, внутри которого возникает ощущение вечернего неба.

Купола и своды Сулеймание расписаны густыми, насыщенными цветами – черным, винно-красным и золотым; однако многие арабески поблекли и являют собой тусклые узоры голубого и бурого оттенков. Впрочем, Сулеймание остается величественной – несмотря на крушение грандиозной империи, которую она олицетворяет. Растущие на территории мечети могучие деревья уходят корнями в победоносное и кровавое прошлое Турции. Они помнят строителей и паломников, путешественников со всех концов света и султанов Порты. На заднем дворе, под тяжелыми каменными плитами, украшенными замысловатой резьбой, покоится оттоманская знать. В близлежащих лавках, где туристы покупают сувениры, 450 лет назад продавали опиум. Здесь буквально захватывает дух – как, впрочем, в любом месте, где особенно сильно ощущается биение пульса истории. Солнечный свет, льющийся из 136 окон и медленно наполняющий огромный зал, тюрбе Сулеймана I и Хюррем, неописуемое чувство ужаса и восторга – все это делает Сулеймание не похожей ни на одну из мечетей Стамбула.

Стамбул называют городом тысячи мечетей. Эти немые свидетели былого могущества Порты возносят свои минареты высоко в небо – и придают старой турецкой столице величественный и скорбный вид. Несмотря на проведенную Ататюрком вестернизацию, на берегах Босфора по-прежнему жив дух мусульманского Востока. Как поется в старой джазовой песне:

  Стамбул был когда-то Константинополем.

        Теперь он называется Стамбулом,

               а не Константинополем.

               Прошло много времени,

Но старый Константинополь сохранил свое

                 турецкое очарование

                 В лунном свете ночи.[38]

Стамбульские мечети – порождение Османской империи, кость от костей и плоть от плоти Блистательной Порты. В них нет бирюзовой лирики Персии, белокаменной надменности Аравии и темно-коричневой скорби мамлюкского Египта. Это – ислам грозный и всемогущий; ислам, сам себе поющий осанну, победно шагающий по Востоку и держащий окровавленный ятаган у горла Европы. Многим стамбульским мечетям более 500 лет, они видели всё: испепеляющее солнце триумфов, золотые дни процветания и печальные сумерки упадка, когда измученная оттоманская держава рассыпалась, подобно карточному домику.

Стремление воздвигать грандиозные мечети стало неотъемлемым для Порты. По утверждению Мантрана, строительную лихорадку в Стамбуле обусловило богатство империи, а также желание султанов связать свое имя с монументальными зданиями, которые символизируют победу ислама на некогда христианской земле. За исключением мечети Фатих, стоящей на месте разрушенной церкви Святых Апостолов, все султанские мечети построены в XVI веке: мечеть Баязида II (1505), Селима I (Селимие, 1522), Сулеймана I (Сулеймание, 1550–1557), Шехзаде (1544–1548), Йени джами[39] (ее строительство завершилось в XVII веке, что не помешало ей быть представительницей стиля предыдущего столетия) – и, наконец, мечеть Ахмеда I (Голубая мечеть), возведенная в XVII веке, но продолжающая архитектурную традицию своих предшественниц.

Мечети Стамбула – это каменная книга, по которой можно изучать красивую и кровавую историю Оттоманской Порты. Завоевав Константинополь, османы начали переделывать церкви в мечети. Монастырь Пантократора был превращен в Молла Зейрек джами, церковь Хора – в мечеть Карие, церковь Святого Иоанна Студиона – в мечеть Имрахор, церковь Святых Сергия и Вакха – в мечеть Кючюк Айя-София (Малую Айя-Софию), церковь Богородицы Кириотиссы – в мечеть Календерхане, церковь Святого Андрея – в мечеть Ходжа Мустафа-паши, церковь Мирелейон – в мечеть Бодрум, церковь Богородицы – в мечеть Фенари Иса и т. д. Османы пристроили к ним минареты и на сотни лет замазали элементы внутреннего убранства, благодаря чему до наших дней дошли редкие творения византийских мастеров. Так случилось и с Айя-Софией: ее великолепные фрески и мозаики были скрыты под толстым слоем штукатурки еще в XV веке и снова увидели свет лишь в 1935 году.

Британский историк Джон Норвич подробно рассказывает, как Айя-София превратилась в мечеть. Взяв Константинополь, Мехмед II пообещал дать своим людям 3 дня на разграбление города – но ему пришлось остановить бесчинства вечером первого же дня. К тому времени все уже было разграблено. Османские солдаты делили добычу и забавлялись с пленницами. В конце дня Мехмед в сопровождении вельмож, имамов и янычар медленно подъехал к собору Святой Софии. Спешившись у главного входа, он зачерпнул в ладонь горсть земли и, демонстрируя жест покорности, посыпал ею свой тюрбан. После этого султан вошел в собор. Направляясь к алтарю, он остановил одного из солдат, который раскалывал мраморный пол. Затем, по указанию Мехмеда, верховный имам поднялся на кафедру и возвестил: «Нет Бога, кроме Аллаха, и Мухаммед – Пророк Его». Султан коснулся своим тюрбаном пола – в молитвенном и благодарственном жесте. Святая София стала мечетью.