Стамбул. Перекресток эпох, религий и культур - [29]

Череда династических убийств сопутствует всей истории Османского рода, она неумолимо возобновлялась с воцарением нового султана. Мурад III лишил жизни пятерых своих братьев. Мехмед III приказал задушить 19 сводных братьев – детей его отца, Мурада III, от разных жен и наложниц. Об этом упоминает Шекспир в пьесе «Генрих IV», где Мурад III назван Амуратом. После коронации Генрих V говорит младшим братьям:

Я вижу, братья,

К печали вашей примешался страх.

Здесь английский, а не турецкий двор.

Не Амурат – преемник Амурата,

А Генрих – Генриха.

Также по распоряжению Мурада III задушили его сына Махмуда. Мурад IV убил четырех своих братьев, Мустафа IV – Селима III, Махмуд II – Мустафу IV, его мать, а также жену и детей находившегося в ссылке Мустафы III. Ахмеда II отравили. Смерти не избежал и Осман II – султан, который даже не успел возмужать. Он вошел в историю под прозвищем «Генч Осман» («Молодой Осман») – и изображен на портретах безусым и безбородым юношей. Главным событием его правления оказалась лютая зима 1621 года, когда Босфор замерз частично, а Золотой Рог – полностью. Несмотря на нежный возраст, падишах был жесток – например, он упражнялся в стрельбе из лука, используя в качестве мишеней слуг и военнопленных. Осман II погиб в 17-летнем возрасте от рук великого визиря Кара Давут-паши.

Всего в династии Османов было истреблено 78 шехзаде. Убийства прочих членов султанской семьи, великих визирей, иных чиновников и их родственников вовсе не поддаются исчислению. При этом в гареме показатели детской смертности были просто ужасающими. Так, из 100 детей Мурада III (XVI век) выжили, по одним данным, 19 сыновей и 26 дочерей; по другим – 22 сына и 29 дочерей. В XVIII–XIX веках ситуация не намного улучшилась: у Ахмеда III умерли 34 ребенка, у Абдул-Меджида I – 25 детей.

Топкапы веками хранит страшные тайны любви, надежды и смерти. Окна дворцовых хаммамов забирали решетками, дабы к купающимся не подобрались убийцы. В крохотных комнатках, которые исследователи считали кладовками, жили карлики, веселившие правителей Порты. На камне около ворот Кушхане ночью 2 сентября 1651 года добили и оставили лежать до рассвета валиде-султан Кёсем – жену Ахмеда I, мать Мурада IV и Ибрагима I.

Райкот красочно описывает ужасную смерть Кёсем в сентябре 1651 года. На 60-летнюю женщину напали четверо молодых людей – сторонников ее невестки и соперницы Турхан-султан, готовившей дворцовый переворот. С Кёсем сорвали одежду и украшения, оставив ее совершенно нагой. Затем жертву схватили за ноги и потащили к воротам гарема. Валиде-султан душили и били по голове; она яростно кусалась. Убийцы оказались неопытными и потому «трудились очень долго». Наконец, они решили, что все кончено, и побежали в Топкапы с радостными криками: «Она мертва, она мертва!» Однако Кёсем поднялась с земли, и убийцы вернулись. На шею жертвы снова набросили шнурок и сильно затянули его рукояткой топора…

Убийство Кёсем было отнюдь не единственным кровавым пятном в истории Топкапы. Во время массовых наказаний во дворе султанской резиденции складывали курганы из языков провинившихся вельмож, наложниц и евнухов. В саду Топкапы стояли две колонны, на которых выставляли отрубленные головы опасных преступников и врагов империи. По мнению европейцев, все это свидетельствовало о кровожадности османов. На Западе полагали, что казни превращаются для стамбульцев в яркий и запоминающийся праздник. В стихотворении Гюго «Головы в серале» есть такие строки:

Сераль!.. Сегодня он дрожит от ликованья.

На шелковых коврах под гром и завыванье

Флейт, барабанов, труб – султанш веселый пляс:

Дворец, как властелин, дарующий широко,

Шесть тысяч подарил поклонникам пророка

Голов, отрубленных зараз.

Экзекуции проводились не только для наказания преступника, но также ради устрашения подданных и демонстрации султанской мощи. Головы вельмож насаживали на пики возле дворцовой стены; на солнце они постепенно чернели. Если ранг казненных был ниже паши, то головы складывали на всеобщее обозрение около главного входа в Топкапы – Ворот империи (Баб-и-Хумаюн).

В саду Топкапы находился фонтан, в струях которого палачи мыли руки, обагренные кровью жертв. Палачи по совместительству работали садовниками – в их обязанности в равной мере входили казни и выращивание прекрасных цветов, услаждающих взор султана. Нарциссы, розы, тюльпаны, гиацинты и сотни других растений попали в Европу с бескрайних зеленых холмов Топкапы. Османы предпочитали глухонемых палачей и дильсизов – палачей с вырванными языками, не способных болтать о происходящем во дворце и внимать стенаниям приговоренных к смерти. Также считалось, что после отсечения голова казненного может назвать имя того, кто виновен в его гибели, – или выдать иной секрет, который должен навеки остаться в стенах Топкапы. В Стамбуле до сих пор рассказывают легенду о том, как голова великого визиря Ибрагима-паши в течение нескольких часов повторяла имя сгубившей его Хюррем.

Способы казни были разными. Янычарам отрубали голову тесаком. Рядовых подданных обезглавливали с помощью топора либо секиры. Пиратов и разбойников распинали, четвертовали, подвешивали за ребра. Генуэзский купец Якопо де Кампи, на протяжении 30 лет торговавший сначала в Константинополе, а потом в Стамбуле, вспоминал неоднократно виденное им посажение на кол.