Стамбул. Перекресток эпох, религий и культур - [27]

Кинросс отмечает, что с момента принятия данного закона Османы должны были следовать «дикой практике», охраняя свою безраздельную власть – и, таким образом, обеспечивая выживание династии на протяжении веков. Английский историк Энтони Алдерсон видит в законе Фатиха принцип естественного отбора: «Трон был доступен всем, но его занимал только самый сильный наследник, остальные должны были погибнуть». Выражать притязания на верховную власть могли только члены султанской семьи. Таким образом, во главе государства оказывался самый умный, хитрый и ловкий претендент, сумевший одержать победу над своими соперниками.

В 1666 году в соответствии с указом Селима II наследникам даровалась жизнь, но вплоть до смерти правящего султана они не могли участвовать в общественно-политических делах. Так появился кафес, в котором шехзаде были заключены годами, а иногда и десятилетиями. Принцы не получали никакой информации о том, что творится в стране, и не могли выйти из Клетки. Их охраняли евнухи с проколотыми барабанными перепонками и надрезанными языками. Им отдавались одалиски с удаленными матками и яичниками.

Гудвин описывает кафес как помещение, где шехзаде ждали смерти или коронации. Они проводили дни в безделье, полностью оторванные от течения жизни. Даже высшие сановники не знали, сколько человек содержится в Клетке. Обычно это выяснялось в ходе янычарского бунта, когда мятежники врывались во дворец и начинали искать подходящего претендента на трон. Очередного потомка Османа – находившегося, как правило, в состоянии расстройства сознания, – вытаскивали из темницы и вручали ему власть.

Сулейман II, положивший конец эпохе Женского султаната, был не единственным долгосрочным обитателем кафеса. Мустафа I провел в заточении 14 лет, Селим III – 15 лет, Ахмед II – 43 года, Осман III – 50 лет, Мехмед VI – 57 лет. Клетка уродовала своих пленников и подрывала мощь огромного государства. Слабые, запуганные, полусумасшедшие шехзаде не имели житейского опыта и не обладали государственным мышлением. Внезапно очутившись на престоле, они не могли ни принимать политически верные решения, ни издавать мудрые указы, ни вести в бой войска, ни держаться подобающе своему высокому статусу.

Мустафа I дергал визирей за бороды и срывал с них тюрбаны во время совещаний. Еще он любил бросать золотые монеты с балкона Топкапы в Босфор, заявляя, что рыбам они нужнее. Осман III и Селим III после долгих лет заточения испытывали серьезные проблемы с речью. Сулейман II увлекался каллиграфией: ему больше нравилось переписывать Коран, нежели управлять империей. Став султаном, он постоянно высказывал желание вернуться в кафес. Британский дипломат Пол Райкот описывает, как Ибрагим I Безумный верхом возвращался в Топкапы после коронации: «То ли из-за отсутствия практики, то ли по причине осанки, присущей дуракам, но он сидел в седле так нелепо, что вызывал у народа скорее смех, чем возгласы одобрения».

В течение первого года правления Ибрагим I был абсолютно равнодушен к женщинам (что грозило династическим кризисом) – но потом стал демонстрировать невиданную развращенность. По словам Дмитрия Кантемира, Ибрагим был привержен похоти настолько же, насколько Мурад IV – вину. В частности, падишах велел, чтобы по пятницам к нему приводили красивую девственницу. Стены султанских покоев были покрыты зеркалами – дабы Ибрагиму казалось, что его любовные сражения происходят сразу в нескольких местах. Правитель часто собирал обнаженных наложниц в саду и с жеребячьим ржанием носился среди них, овладевая то одной, то другой, – а девушки брыкались и сопротивлялись по его приказу. Еще одно сумасбродство Ибрагима состояло в том, что он искал женщину, имеющую половые органы, подобные коровьим (соответствующие формы были отлиты в золоте и разосланы по всей империи). Султан также собрал внушительную коллекцию эротической и порнографической литературы и сам изобрел несколько новых поз.

Особую страсть Ибрагим питал к толстым женщинам – его фаворитка по прозвищу Шекер Пара («Кусочек сахара») весила около 160 кг. Вес остальных наложниц колебался от 115 до 230 кг. Султанские слуги целенаправленно искали пышнотелых девушек в стамбульских банях. Безумный падишах тратил на содержание гарема огромные средства, разоряя государственную казну. Он раздавал одалискам деньги, драгоценности и земельные наделы, принадлежавшие его сестрам. Также Ибрагим назначал на ключевые посты людей самого низкого происхождения – например, сделал банщика пашой с тремя бунчуками, что равносильно званию генерал-полковника. Более того – султан чуть не убил своего единственного на тот момент сына и наследника, в порыве ярости швырнув его в фонтан (у Мехмеда IV на всю жизнь остался шрам на лбу).

Пленники Клетки сходили с ума, пускались в чудовищные загулы либо становились аскетами. Это неудивительно: до того, как возглавить Блистательную Порту, принцы десятилетиями мучились от тоски и ужаса. Памук в «Черной книге» отмечает, что для шехзаде безумие было естественным – ибо они изучали историю своей семьи, где братоубийство являлось династической традицией. Жизнь в ожидании смерти приводила к тому, что, сходя с ума, узник кафеса словно говорил: «Я выхожу из игры» – и тем самым избавлялся от контроля султанских доносчиков, от заговоров, интриг и ловушек, а заодно и от невыносимых грез о престоле.