Стальные сны. Серебряный клин - [33]

Все были напуганы.

Слухи сильно повлияли на Ножа. У меня создалось впечатление, что он решил, будто я совершила некий обряд посвящения, и теперь он мог полностью отдать себя моему делу. Я была довольна, хотя и дивилась тому, почему он столь люто ненавидит жрецов.

Я велела Нарайяну распространить слух о том, что мне все еще нужны люди, особенно умелые наездники. И в отряд вступили еще двести шадаритов, а также около пятисот воинов, принимавших участие в сражении при Деджагоре, хотя многие сделали это из желания получать регулярное питание и занять устойчивое положение в иерархической системе. Система каст в Таглиосе способствовала зависимости от общественной иерархии. Из-за повсеместного хаоса отсутствовали абсолютно все блага, которые подразумевает общественная стабильность, зато появилась масса трудностей.

Я велела Нарайяну подумать о том, как можно расширить границы лагеря. Нам становилось тесно. А Ножу я приказала выявить потенциальных командиров. Их тоже требовалось все больше и больше.

Таглиосцы не уставали удивлять меня. Хотя в основе своей их мышление оставалось миролюбивым, они восхищались тем, с какой легкостью, не задумываясь, я расправлялась со своими врагами. Чем больше насилия, тем больше восторга оно у них вызывало. Если, конечно, им самим ничего не угрожало.

На третье утро после исчезновения Джаха Радиша прислала за мной. Беседа наша была краткой и не имела никаких последствий, однако после нее у меня появилась уверенность, что Копченый был больше чем фокусником. Он достаточно ловко сумел проникнуть сквозь завесу времени, чтобы убедиться в том, что исчезновение Джаха — моих рук дело. Он казался необычайно вымотанным. И Радишу я впервые видела столь напуганной.

Она понимала, что ситуация выходит из-под ее контроля.

В ту ночь она. Копченый и несколько верных ей людей тайком перебрались через Майн и отправились на север. Лебедя и Мотера она оставила в крепости, чтобы никто не заметил ее отсутствия. Но напрасно она пыталась меня обмануть. Нарайян донес мне о ее действиях, прежде чем она успела подойти к реке.

День был примечателен и тем, что в отряд вступили первые новобранцы. Их было всего трое. Двое из них — друзья Нарайяна. Их появление свидетельствовало о том, что весть об отряде распространяется все дальше и что таглиосцы готовы присоединиться к нам в нашей борьбе.

Боевая подготовка проводилась с удвоенной энергией. Я, как и прежде, старалась, чтобы новобранцы воспитывались в духе преданности товарищам и командиру — остальные привязанности должны быть забыты.

Большее число добровольцев было из бывших рабов. Они особо отличались на учениях. Им было нечего терять, ибо их мир был уничтожен Хозяевами Теней. Я думала, как послать надежных людей в дельту Майна на поиски тех, кто не имел тесных связей с Таглиосом.

Нарайян и Зиндху сообщили мне, что Радиша строит козни. Выслушав их, я сказала:

— Присядьте. Настало время для разговора.

Они поняли меня. Вопреки моим ожиданиям, на их лицах не было уныния. Они уже переговорили между собой и решили открыться.

— Итак, кто вы такие и каковы ваши планы?

Нарайян набрал в легкие воздух — он избегал смотреть мне в глаза.

— Госпожа. Мы — Обманники. Мы исповедуем культ богини Кины, хотя у нее много имен и много обличий, но единственная истина для ее последователей — смерть. — Он ударился в пространное объяснение сути учения и связи его с культами Таглиоса и соседних государств. Все это было такой же несусветной чепухой, как и теории происхождения и характеристики наиболее мрачных богов. Совершенно очевидно, что представления Нарайяна в этой области не отличались глубиной. Выслушав его разглагольствования, я поняла лишь, что он и Зиндху поклонялись Кине.

После некоторого давления оба признались, что поклонение богине подразумевало совершение убийств.

Зиндху осмелился вставить слово:

— Нарайян — джамадар секты Джангдор, он пользуется большим авторитетом среди нас, Госпожа! — Видимо, он решил нарушить возникшую паузу, полагая, что неудобно человеку самому похваляться своими достижениями. — Он помог перейти в рай более сотне душ.

— Ста пятидесяти трем, — скромно и лаконично уточнил Нарайян. Было ясно, что похваляться этим он не считал зазорным.

— В рай? А поточнее нельзя?

— Те, чьи жизни приносятся в жертву этой богине, освобождаются от Колеса Жизни и прямиком попадают в рай.

Теория Колеса существовала у гуннитов. Согласно ей, жизнь человека идет как бы по кругу, он рождается по многу раз до тех пор, пока его благие деяния не перевесят совершенных им дурных поступков. Только тогда он получает освобождение. Но попадает отнюдь не в рай. Потому что концепции рая у гуннитов просто не было. Они считали, что тем, кому удалось вырваться из Колеса Жизни, становились частью производящей силы, создавшей богов Света. Тех самых богов, которые, в свою очередь, являлись защитниками этой силы в бесконечной борьбе против Тьмы. А та, в свою очередь, может быть побеждена только тогда, когда производящая сила преисполнится нужным количеством душ добрых, чтобы заполнить вселенную. Тьма, конечно, противостоит ей, побуждая людей совершать зло.