Стальные короли - [19]

Ему было интересно, можно ли этим хвастаться, когда он вернется домой. Шесть человек — приличный счет, но это низшие люди, обычные разбойники. Не то, что биться с благородными воинами. С другой стороны, он был очень сильно ранен, возможно, со смертельным исходом, и стыдно признаваться, что ранен низшими. Придется подчеркнуть, что нападавших было очень много, решил он.

Где-то, он не заметил, когда именно, дорога сменила направление и теперь вела в лес. Это было унылое место, наполненное жужжанием и щелканьем насекомых. Пушистые существа сновали по деревьям и выпрыгивали из-под копыт кабо. Он увидел нечто, похожее на древесных людей, но ростом с человека и с длинным хоботом. Оно так быстро проскользнуло в кусты, что Каирн подумал — это могло оказаться плодом его воспаленного сознания.

Он знал, что ему необходимо найти поселение, где можно отдохнуть и подлечить раны. Он боялся за свою ногу. Гангреной еще не пахло, но она неминуема без лечения. Но пока ничего нельзя было сделать, только ехать верхом — и он ехал верхом.

Мир вокруг появлялся и исчезал, как во сне. Вот он едет как сквозь туннель, деревья над головой переплетаются ветвями, образуя крышу, не пропускающую свет, и он прокладывает свой путь по усыпанной листвой дорожке, где тускло мерцают мелькающие насекомые. В следующий момент он едет открытым лугом, где щиплют траву большие звери, и не представляет, когда одно место сменилось другим.

Он проехал через грандиозные развалины. Выкрошенные остатки больших стен и колонн лежали, разбитые и заросшие лианами и кустами. Одна башня достигала высоты в три этажа. С разрушенных стен смотрели вниз нахмуренные лица. Ему было интересно, что за люди возвели эти сооружения, а потом исчезли. Позже он спрашивал себя, а видел ли он на самом деле эти руины. Может, и они мерещились ему в бреду.

Солнце почти село, когда Каирн упал с седла. Ему казалось, что его сносит куда-то, и весь мир вращается вокруг. Потом он свалился на землю, боль пронзила его насквозь со страшной силой, и он вскрикнул.

Он утратил всю стойкость духа, подобающую воину, и уже не стыдился своего крика. Кажется, он больше ничего не мог сделать. Прошла вечность, боль слегка отступила и сконцентрировалась в ноге и в боку. Кабо с любопытством взглянул на него и начал жевать траву.

Каирн решил, что умирает, и это казалось не худшим выходом из положения, если означало конец страданий. Он подумал о кабо. Как тот будет обходиться, привязанный к трупу? Сможет ли разгрызть поводья? Он подтянул привязанное запястье и начал теребить петлю другой рукой. Обе руки онемели. Он пытался ослабить узел, пока хватало сил. Потом сдался и потерял сознание.

* * *

Каирн очнулся в тусклом свете и учуял запах дыма. Он лежал на тюфяке из грубой ткани, набитом чем-то благоухающим.

По оранжевому отблеску он понял, что рядом находится очаг, но боялся повернуть голову, чтобы боль не вернулась. Над головой виднелись балки, прокопченные, с неободранной корой. Птица с широкой головой сидела на одной из них и смотрела на него огромными глазами, посажеными с обеих сторон короткого кривого клюва.

Каирн попытался понять, в каком состоянии его раны. В бедре боль была сильной, пульсирующей. Бок болел меньше.

Теперь боль не была такой всеобъемлющей, как раньше, но стоило шевельнуться — и пытка возобновлялась; он не умирал от боли только потому, что лежал неподвижно. В комнате не ощущалось присутствия человека. Он снова уснул.

Его разбудили какие-то перемены. Открылась дверь, наполнив комнату светом. Свет поблек, и он услышал, как кто-то двигается рядом. Он слышал шорох, потом ощутил кожей прохладное дуновение воздуха. Кто-то откинул с него одеяло. Каирн открыл глаза.

— Там, откуда ты родом, живут крепкие люди, — сказала женщина. У нее было круглое лицо с небольшим подбородком и широко посаженные карие глаза. Черные волосы беспорядочно падали на плечи, челка свисала до бровей.

— Это правда, — сказал Каирн, пораженный слабостью собственного голоса.

— Любая из этих ран могла убить тебя. Хватило бы и потери крови. А уж заражения хватило бы с лихвой. И все-таки ты справился с потерей крови, а я своим врачеванием остановила заражение, хотя мне не раз казалось, что я тебя потеряла. Ты веришь в богов, незнакомец?

— У нас есть духи, — сказал Каирн. — Боги — это для чужестранцев.

— Я думаю, боги существуют, потому что один из них наверняка охраняет тебя. Помимо твоих ран и заражения, тебя прикончили бы голод и жара, упади ты со своего животного в любом другом месте. На расстоянии дня пути не живет больше никто.

— Кабо, — сказал Каирн. — Где он?

— Ты, верно, с равнин, — сказала она. — Сначала спросишь о животном, а уж потом о своем здоровье!

— Я или выживу, или умру, — сказал он. — Хоть так, хоть эдак, а пешком идти мне не хочется.

— Он в загоне снаружи, и у него вдоволь еды и питья. А вот ты в ужасном состоянии. Ты сильно бредил, не ел много дней, тебя рвало даже от воды. Если я тебя посажу, попробуешь попить?

Неожиданно он почувствовал страшную жажду.

— Пожалуйста.

Она подхватила его под плечи и усадила, подсунув под спину тяжелые подушки. Боль была терпимой, и он заметил, что, кроме двух гигантских повязок, на нем ничего больше нет.