Стальной ураган - [105]

Маршал обрисовал благоприятно сложившуюся обстановку на фронте, дал оценку действиям фронтов своих соседей — 1-го Украинского и 2-го Белорусского. Он определил сроки наступления 1-го Белорусского фронта, хотя точную дату пока не назвал.

Участникам совещания была предоставлена возможность познакомиться с обороной противника. На карте четко обозначались все узлы сопротивления — от Одера до Зееловских высот и далее до Шпрее. Внимание всех привлек макет — план Берлина, на котором все так же четко были прописаны не только улицы города, но и все правительственные здания, обозначенные своими номерами.

Три дня — 5–7 апреля — в штабе фронта продолжалась военная игра, которая также способствовала командирской учебе. Участники совещания разъезжались по своим армиям и штабам с сознанием того, что каждый из них конкретно, а не абстрактно, видел свою задачу в предстоящем наступлении.

Учеба командного состава проводилась и в 1-й гвардейской танковой армии. Прорабатывались детали наступательной операции — от форсирования Одера до подавления огневых точек на каждой полосе обороны противника. Катуков писал: «У себя в армии на ящиках с песком и макете, присланном маршалом Советского Союза т. Жуковым, тщательно прорабатывали все географические особенности будущего театра боевых действий»[281].

После нескольких часов учебы командарм объявил перерыв, затем пригласил всех на полигон, где пообещал показать «сюрприз», приготовленный генералом Гетманом.

Никто из командиров, за исключением штабных работников армии, не знал, что за «сюрприз» приготовил помощник командарма, все шумно разбрелись по машинам.

Впереди показалось небольшое село, оставленное жителями после февральских боев. На его развалинах Гетман решил показать свой «сюрприз», а точнее, продемонстрировать действия минного трала, с помощью которого можно проходить минные поля.

В своей практике генерал уже имел дело с минными тралами, использовал их при прорыве обороны противника на разных участках боевых действий. Теперь, когда в армии появился модернизированный минный трал, хотелось его опробовать.

Изобретателем каткового минного трала был полковник Д. М. Мигалев. Еще на Финском фронте в 1939 году молодой адъюнкт Военно-инженерной академии обратил внимание на то, с каким трудом обезвреживались вражеские мины. Методика разминирования была примитивной: грунт прощупывался щупом. Малопродуктивной оказалась и работа с миноискателем. Тогда-то и родилась мысль о создании минного трала.

На испытаниях в 1941 году трал тащил трактор. Эффекта от траления не получилось. В 1942 году на Воронежском фронте действия трала попробовали испытать в боевых условиях, приспособив его к танку Т-34. И тут не повезло: в танк попало несколько кумулятивных снарядов, конструктор был ранен. Однако работа продолжалась.

И вот теперь Гетман демонстрировал чудо-технику командирам корпусов и бригад, здесь же находился и член Военного совета, который потом описал, как проходили испытания: «Собравшиеся офицеры с удивлением рассматривали установленное в стороне странное сооружение, прицепленное к обычной тридцатьчетверке. От лобовой части танка горизонтально вперед выдвинулась трехметровая рогатка, и между ее концами разместился большой металлический каток, наподобие того, каким укатывают асфальт. Приглядевшись, заметили, что каток не сплошной, а составлен из отдельных толстых дисков.

„Новый советский танковый трал! — объяснил Гетман. — Хоть теперь наша танковая армия смогла получить неплохое средство защиты от противотанковых мин“»[282].

Место для демонстрации минного трала в безлюдном селении было выбрано неслучайно: отступая, немцы создали здесь несколько минных полей.

По команде, отданной Гетманом по радио, Т-34, послушный рукам механика-водителя, пошел на минное поле. Прогремел взрыв, но танк продолжал идти вперед. Потом экипаж открыл огонь по неподвижным мишеням. Снова рвались мины, но машина упорно двигалась, пересекая опасный участок. И вот она невредимой, лязгая гусеницами, выкатилась на дорогу, толкая впереди себя минный трал.

К тридцатьчетверке бросились командиры и стали осматривать машину в поисках повреждений, а комбриг 45-й танковой Моргунов даже полез под днище, не веря глазам своим: после целой серии взрывов танк остался целехоньким.

Продемонстрировав «чудо-технику», Гетман подвел итог: применение минного трала позволит нам сохранить людей и технику, а также выиграть время. Пропустив трал через опасный участок, наши батальоны могут двигаться дальше, не ожидая, пока минеры со щупами или миноискателями расчистят путь. У трала есть еще одно преимущество. Если противник начнет обстрел, экипаж «тральщика», не прекращая работы, может вступать в бой. Должно быть, все в этом убедились, когда велась стрельба по неподвижным целям.

Вот так день за днем шла боевая учеба в армии. Военный совет армии и политотделы соединений и частей вели работу по разъяснению задач, стоящих перед бойцами и командирами. Каждый понимал, что битва за Берлин станет последней в этой кровавой войне.

В те дни на Одере появился плакат советского художника Леонида Голованова «Дойдем до Берлина». Просто, доходчиво художник изобразил сидящего под деревом солдата, натягивающего на ноги сапоги. Его улыбающийся вид говорил: «Непременно дойдем до Берлина!» Такого рода наглядная агитация тогда играла не последнюю роль. На танках появились надписи: «Даешь Берлин!», «Домой — через Берлин!».