«Стальной кит – повелитель мира» - [71]

– Много они там понимают! – ворчал Смык, кося на Иринку свои монгольские глаза. Девочка не нравилась ему уже потому, что не желала отвечать ни на один из его вопросов, да и вообще выражала всем своим видом полное презрение к его персоне.

– Знаете, нам просто… просто свободы захотелось, – заговорила вдруг Иринка взволнованно, будто не желая, чтобы эти дурные (не сомневалась она) люди думали, будто и она принадлежит к разряду дельцов, понимающих «лайф».

Тут уж ржать пришлось Флажолету, который был поразвитей и посообразительней своего «френда»:

– Ого! Видали, свободы им захотелось! Прикольные такие телеги катают чилдрены! Да где вы ее решили искать, свободу эту? У чухны, что ли? Да они ведь всю свою демократию, то есть свободу личности, только благодаря несвободе и сумели построить. Там куда ни кинь – везде капканы для человека, который свободным стать захотел: того нельзя, этого нельзя, тут стоп и там – проходу нет. На дисциплине, то есть на несвободе, весь их рай и держится! Чуть станешь в сторону крутить – сразу нос в дверях прищемят. Нет, в Раше, то есть в России, сейчас лучше: беспредел полный, свобода настоящая, что в голову взбрело, то и делаю. Хотя тоже дрянь, потому что для рашинской свободы большие кулаки иметь надо и много баксов в кармане у того и свобода, кто киллеров нанять может, да еще свою персону за баксы кандидатом в парламент выставить. А вы в банку консервную забрались и думаете, что свободными стали. Да вы просто, киндеры малые, оттяжниками стали. Впрочем, мне в вас это нравится, только мы теперь вашу «Еллоу сабмарин» по-другому использовать будем. Вы еще всего торча от своей подлодки не испытали, не так ее использовали, без мазы.

– А как надо? – притворился дурачком Кошмарик.

– Как? – растягивал резиновые щеки Флажолет. – Один хороший товар возить будем, очень кайфовый товарец. Обломный челнок из вашей субмарины выйдет: Питер – Хельсинки, Питер – Стокгольм, Питер – Таллинн.

Кошмарик, в голове которого блеснула догадка, все с тем же глуповатым видом спросил:

– Товарец-то какой? Стволы, что ли?

Поросшие щетиной щеки Флажолета сморщились в презрительной улыбке:

– Нет, киндер, стволы – дешевка, нецивильняк. Гораздо круче есть товар, на который в Питере сейчас покупатели как мухи на варенье налетят.

Смычок, тупо молчавший до этого, прервал словоизлияния Флажолета, строго сказав:

– Ты что, ошизел? Чего разбурузделся? Смелый какой!

– А чего мне бояться? – фыркнул Флэг. – Чилдрены свои в доску, к тому же они на нас теперь со своей субмариной работать будут! Слушай, подмигнул Флажолет Леньке, – как там тебя твои френды зовут, Кошмарик, хочешь кайф заиметь обломный?

– От чего это? – спросил Кошмарик, хотя сознание подсказывало ему, о чем говорит Флажолет.

– Да от одного порошка, – почти шептал Флажолет, не желая, чтобы слышала Иринка. – Пойдем, пойдем со мной вот туда, в уголок.

И Флэг, противно улыбаясь, потащил Кошмарика за рукав туда, где работал дизель. Кошмарик, заинтересованный, последовал за Флажолетом.

– Вот здесь, здесь тебе в кайф будет, пионером станешь, в Катманду съездишь – город есть такой, очень далеко, но очень кайфовый город, где одни лишь счастливые люди живут, свободные люди. Садись, садись на пол, как я, – уселся Флажолет на корточки и тащил Кошмарика за полу куртки, приглашая его сделать то же самое. – Сейчас ты тоже счастливым и свободным будешь, будешь…

– Что вы хотите делать?! – спросила подошедшая Иринка, чуть не плача. – Отстаньте от него! – потребовала девочка от назойливого Флажолета, но тут к ней подошел Смычок, взял под руку и увел, сказав при этом:

– Чего тебе? У твоего френда хэд [18] болит, и мой френд его хорошим средством полечить хотел.

А Володя и не видел того, что Флажолет с Кошмариком уединились. Тем временем Флэг уже вытащил из кармана куртки какой-то бумажный пакетик, с трепетом, будто глубоко верующий человек прикасается к святым мощам, развернул его и сказал Леньке, зачарованному манипуляциями Флажолета:

– Подставь ладошку, я насыплю тебе кайфа!

Кошмарик, точно он был загипнотизирован, машинально перевернул кисть руки, подставляя ладонь, и Флэг с плотоядной улыбкой и мутным взглядом полупомешанного высыпал из пакетика на ладонь Леньки немного белого порошка.

– Ну вот, ну вот, тебе на первый раз хватит, – говорил он при этом. К носу поднеси, втяни в себя, и все будет клёво, как в Катманду…

Рука Кошмарика, точно это была и не его рука, поднялась к лицу, и Ленька, как требовал того «наставник», втянул в себя тонко измолотый порошок, не имевший никакого запаха.

– Ну и что теперь? – в полузабытьи спросил Кошмарик. – Никакого кайфа…

– Жди, жди… – все улыбался Флажолет. – Сиди, сиди…

И Кошмарик сидел, прислонившись к железному корпусу подлодки, и Флажолет тоже сидел. Сидеть было хорошо, спокойно. Тихо урчал двигатель, корпус субмарины слегка трясло, точно «Стальной кит» захотел убаюкать Кошмарика. Потянуло в сон, но в последнее мгновение перед тем, как закрыть глаза, Ленька повернул голову и увидел, что спит не только сидящий с ним рядом Флажолет, но и Смычок, улегшийся на койку, спит Иринка, свернувшаяся калачиком на другой койке. Но что самое страшное, спал и Володя, отпустив баранку штурвала и разместившись в кресле капитана.