Стальное поколение, ч. 2 - [48]

Группа быстро построилась.

— Значит, порядок движения — двойками, как вас учили. Удаление — на предел прямой видимости. Я иду в первой двойке, ар-Рахман в последней. Разговаривать, курить — запрещаю. Все команды отдаю рукой, дублируете по цепи. Стрелять, куда попало запрещаю, кто начнет — лично задницу прострелю. Вопросы...

Вопросов не было.

— Вперед.

Какая же здесь все-таки красивая природа...

Западная Сирия — совсем не то же самое, что Восточная, на границе с Ираком. Там — сушь, грязь, невзрачные домишки и вода в бочках, к которой относятся как в священной жидкости, использую только для питья и омывания перед намазом. Здесь — близость Средиземного моря сказывалась — террасы, заросшие сорняком и еще плодоносящие, кедры, оливы, кажется еще и виноград. И воздух... похожий на горный, но как будто бы с примешанными в него благовониями. И еще, кажется, что он аж звенит от первозданной чистоты.

Николай поймал себя на мысли, что в Афгане — они не раз переодевались под духов и ждали небольшие, а иногда и большие караваны. Теперь он, советский офицер в сопровождении голимого душья — идет через границу.

Конечно — сирийцы братья, народ сделавший социалистический выбор и все такое. Но все равно — было тревожно.

Самир, поняв, что советский офицер не нуждается ни в какой помощи и вполне может сам о себе позаботиться в горах — чуть отдалился от него. У него был автомат с оптическим прицелом, и он постоянно приседал, передвигаясь как бы бросками, приседал, чтобы понять, что творится впереди, и нет ли засады. Николай шел, не расчехляя винтовку, его Скорпиона должно было хватить, если все пойдет кувырком...

Границу никто не контролировал — но с той стороны могли быть банды. Как просирийские, так и антисирийские, например, остатки фалангистов, или палестинцы Арафата, которые с большой радостью замочили бы и сирийцев и русских[43]. Да и израильтяне — а их самолеты осмеливались залетать и сюда — могли нанести удар. Сбросили бомбу — и поминай, как звали. Или артиллерия...

Двигаясь черепашьим шагом — они вышли к нужному месту уже к утру. За спинами — светало, но здесь, в разломе — еще лежала тьма...

Николай выбрал себе позицию — выше всех, на гребне. Достал винтовку, взглянул на небо — и решил, что ночной прицел уже не к месту. Армейский оптический прицел ПСО-1 имел подсветку, этого должно было хватить.

Теперь оставалось только ждать. Он готов был лежать день, ночь, а портом еще один день, чтобы не выдать себя врагу.

Самир залег много дальше, чем следовало бы второму номеру. Он знал, что должен прикрывать советского офицера — но советскому офицеру почему-то не нравилось, если рядом с ним кто-то был. Поэтому — он залег в ста пятидесяти метрах от русского со своим автоматом...

Солнце уже взошло над долиной — когда послышался кашляющий звук мотора грузовика...

Увидев машину, Николай чуть не рассмеялся. Это был «колун», Зис-157, только выкрашенный в камуфляжно-пустынный цвет, желтый с бурыми пятнами. Этой машине было не меньше тридцати лет, она наверняка повидала всякое, в том числе и войну восемьдесят второго — но все еще ездил, возил пассажиров и грузы, здесь, в этом неспокойном краю...

Колун заскрипел тормозами и остановился. Из машины выбрался безоружный араб в платке — арафатке и с пистолетом за поясом. Громко крикнул

— Салам алейкум!

Николай держал под прицелом не его, а тент. Хотя понимал, что если это засада — то убрать их можно будет и другим способом, не подставляясь самим.

Савицкий выждал десять минут, перед тем как выйти на дорогу. Переговорил с арабом, проверил машину. Только потом сделал знак «Можно».

Лагерь в горах — а оказалось, что ехать совсем недалеко — оказался сильно похожим на укрепленные лагеря моджахедов, каких Николай повидал достаточно. Разница была в том, что местные почти никогда не носили длинных бород, предпочитая усы и длинные, иногда ниже плеч «революционные волосы». Носили они и форму с какими-то знаками различия — но красных повязок на рукаве ни у кого не было. Вооружены все автоматами АКМ, гранатометами РПГ-7. Есть и тяжелое оружие — спаренные ДШК, пулеметы на машинах, ракетные установки ПЗРК Игла. На въезде в лагерь — замаскированная ЗУ-23-2.

В лагере был советский военный советник, он вышел из пещеры, зевая и по пояс голый — но с автоматом АКМС.

— Это Ар-Рахман, это Самир — представил своих спутников Савицкий и с фальшивой улыбкой пояснил — наши друзья хорошо говорят на русском.[44]

— Рад за них — ответил советник. По виду, по манере говорить — он уже давно распрощался с иллюзиями и вел себя, как ведут за рубежом офицеры, отбарабанившие не первую ходку. Фальшиво улыбаются в ответ на правильные слова и держат фигу в кармане, копят чеки, обзаводятся глазами на затылке, чтобы подсоветные не выстрелили в спину и делают дело. Вот этим, кстати, русские, да и вообще представители любых цивилизованных народов отличались от арабов и прочих «братьев наших меньших», пошедших по пути социализма. Араб, например, будет лежать целый день, если его не подгонять.

— Нам бы обстановочку прояснить, на карту глянуть...

— Идемте...

В пещере — оказалось что-то вроде рабочего места, и даже с металлическим шкафом. Советник погремел ключами, открыл его и достал оперативную карту. Только военный — может оценить всю роскошь такого подарка.