Стальная мечта - [43]

На противоположной стороне улицы располагался пустырь. Теперь он был обнесен колючей проволокой с пропущенным по ней электрическим током. Ток вырабатывало паровое устройство внутри периметра. Там же, за ограждением, ночевали Рыцари, в чью обязанность входила охрана штаб-квартиры. Для этой цели внутри периметра были сооружены низкие деревянные бараки. Эти же бараки служили базой для моторциклистов с их стальными конями. В случае атаки нападающий сброд оказался бы зажатым между Рыцарями в здании и моторизованным отрядом штурмовиков и уничтожен до последнего человека. Позиция была выбрана настолько удачно, что могла бы в случае необходимости долгое время выстоять против атак регулярных правительственных частей.

Четвертый этаж здания, где, собственно, и находилась штаб-квартира, был теперь разделен на ряд кабинетов, гостиных и спален. В то время как Стяг Штепке вместе со своими парнями ютился в бараке за колючей проволокой, а прочие партийные чины наслаждались домашним уютом, — у каждого из них в Вальдере был собственный дом, — Феррик спал в небольшой комнатке, примыкающей к его кабинету. Точно такая же комнатка, соединяющаяся с кабинетом, была у Богеля. И еще один человек устроился аналогичным образом — Лудольф Бест, молодой смышленый парнишка. Бест был фанатично предан делу Партии и самому Феррику. Именно это, да еще острый ум, сделало его идеальным личным секретарем. Бест тоже ночевал в штаб-квартире, чтобы в любую минуту оказаться у Феррика под рукой.

Кабинет Феррика считался самым просторным в штаб-квартире. Вместе с тем обстановка в нем была самая что ни есть спартанская. Тесаные деревянные стены, как в солдатской казарме. Оштукатуренный потолок, паркетный пол. И то и другое выкрашено в красный цвет. На полу и на потолке — огромная черная свастика в белом круге. Простой письменный стол из дома. Перед столом скамьи в несколько рядов, так что Феррик при необходимости мог созывать летучки, не вставая из-за стола. На столе, на подносе, покрытом черным бархатом, — Стальной Командир. Позади стола, на стене — большой партийный флаг и огромная картина маслом, изображающая Роостинское сражение. На окнах — плотные черные шторы.

По настоянию Богеля Партия пошла на еще большие траты и приобрела частный телевизионный приемник. Это чудо техники представляло собой простой стальной ящик со стеклянным экраном, установленный в одном из углов кабинета. Сейчас Феррик с Богелем, сидя бок о бок на скамье, в первый раз опробовали дорогостоящий механизм.

— Вот увидишь, Феррик, эта штука себя оправдает, — раз в десятый уже повторял Богель. — С таким приемником мы сможем отсматривать все передачи общественного телевидения, собирая ценную информацию.

Феррик с некоторым сомнением созерцал изображение министра финансов, которое нудным голосом зачитывало отчет по отдельным отраслям экономики в дневном выпуске новостей. Для Феррика все еще оставалось непонятным — зачем Богелю приспичило приобретать телеприемник. Ведь общественное телевидение полностью контролировалось нынешним гнилым режимом. И, совершенно очевидно, телевидение являлось невероятно мощным инструментом пропаганды, поскольку передачи принимались общественными телеприемниками — громадными экранами, установленными на каждой большой площади в хелдонских городах.

И тут в телевизоре Феррик вдруг увидел себя самого, на фоне пылающей свастики. Правда, вместо пламенной речи донесся лишь голос официального комментатора: «…Это третье за последние несколько недель массовое выступление Сынов Свастики вылилось в кровавую трагедию…»

На экране появился Изумрудный бульвар, до отказа заполненный толпами. Сплоченным строем выступали горожане, у всех на руках были повязки со свастикой, многие несли горящие факелы. Над головами демонстрантов триумфально реяли десятки красных флагов со свастикой.

— Знаешь, Богель, меня поражает идиотизм правящего режима! — не удержался Феррик. — Дай этим кретинам лопаты — и они с восторгом начнут копать себе могилу.

— Как им кажется, они просто пытаются предупредить народ о нависшей над страной опасности, — отозвался Богель. — А по большому счету — они делают все, чтобы оповестить весь Хелдон о нашем существовании.

Телевизионный приемник теперь показывал Рыцарей на неописуемо живописных моторциклах во главе многотысячного шествия. В коричневой форме они смотрелись восхитительно.

«… относительно мирно до тех пор, пока демонстранты не достигли Бубенштрассе, где были встречены вконец распоясавшимися универсалистскими хулиганами…»

На экране возникли угрюмые дома Люмпендорфа. Сыны Свастики медленно продвигались по грязным улицам. Внезапно какие-то оборванцы, с размалеванными рожами, вооруженные ножами и дубинками, выбежали из узких боковых улочек и набросились на безоружных демонстрантов. Тотчас же десяток-другой Рыцарей покинули свое место во главе колонны и, лихо развернув свои машины, атаковали бесчинствующую сволочь. Было видно, как взлетают и падают стальные булавы. Прошло не более минуты — и те немногие универсалисты, что не остались неподвижно лежать на мостовой, обратились в паническое бегство, отчаянно вопя и хватаясь за окровавленные головы.