Стальная гвардия - [10]

- Товарищ комиссар! Понимаете, на профессоре Новицком царский мундир. Сам только что видел.

У комиссара был довольно крутой нрав, и, когда ему казалось, что человек говорит неумные вещи, он начинал сердиться и не выбирал выражений.

- Толком объясни, в чем дело? - грозно нахмурил он лохматые брови.

Егорычев рассказал.

- Ну и что? - сверкнул зеленоватыми глазами Ща-денко. - Известно, ли тебе, сколько заслуг у таких генералов, как Новицкий, и перед Красной Армией, и перед академией?! Ленина надо читать. И профессор стал красным, когда тебя нельзя было еще назвать даже розовым... Идите извинитесь перед профессором за свое поведение.

Вскоре об этой истории стало известно всем слушателям, и некоторые из них долго еще подтрунивали над Егорычевым, а авторитет В. Ф. Новицкого еще больше поднялся, когда мы узнали, что он встречался с Владимиром Ильичей Лениным, который прислушивался к его мнению как крупного военного специалиста.

* * *

Окончив военную академию в мае 1931 года, я получил назначение на должность начальника первой части (оперативного отделения) штаба 36-й Забайкальской стрелковой дивизии. Дивизия дислоцировалась в районе Читы и входила в состав Особой Краснознаменной Дальневосточной армии, которой командовал прославленный герой гражданской войны Василий Константинович Блюхер.

Распрощавшись с Москвой, я, воодушевленный оказанным мне доверием, ехал в героическую ОКДВА, служба в которой считалась большой честью.

К новому месту моей службы без ропота отправились жена с трехлетним сынишкой и мать жены. Надо сказать, что Елена Константиновна ехала в суровое Забайкалье не только для того, чтобы заботиться об уюте мужа, но и из желания отдать свои силы и знания благородному делу обучения и воспитания школьников в тех военных гарнизонах, где мне доведется служить. Забегая несколько вперед, хочу отметить, что эту миссию она выполняла добросовестно, без жалоб на трудности. Помимо работы в школе, так же как в свое время меня, готовила многих командиров к поступлению в высшие учебные заведения, учила детей музыке.

...После величавой Москвы Чита производила впечатление захолустного провинциального города с потемневшими от премени, в основном деревянными одноэтажными домами и узкими пыльными улицами. Стоял май, но было еще довольно холодно.

Прибыв в штаб, как и положено, пошел представиться начальнику штаба. Но оказалось, что его вызвали в штаб ОКДВА. Направился к комдиву.

Командовал дивизией Е. В. Баранович - бывший полковник старой русской армии. Ефим Викентьевич встретил меня приветливо, расспросил о прошлой службе и учебе в академии, сказал, что штаб дивизии нуждается в образованных командирах, и пожелал мне успеха.

Опыта штабной службы у меня не было, и пришлось основательно потрудиться, чтобы освоиться с оперативной работой, разработкой планов боевой подготовки частей и других документов.

36-я стрелковая дивизия имела славную боевую биографию и считалась одним из передовых соединений Забайкальской группы войск Особой Краснознаменной Дальневосточной армии. В этом значительная доля заслуг была ее хорошо сколоченного штаба, укомплектованного грамотными командирами. В дивизию часто приезжали высшие руководители Красной Армии, инспекторские группы Штаба РККА, командования Сибирского военного округа и ОКДВА.

В июне 1931 года Читу посетил в сопровождении командующего войсками ОКДВА В. К. Блюхера Нарком по военным и морским делам К. Е. Ворошилов. Он присутствовал на занятиях частей нашей дивизии, беседовал с бойцами, осмотрел красноармейские казармы, ленинские комнаты и артиллерийские парки.

В честь приезда наркома состоялся парад войск Читинского гарнизона. Приняв рапорт командующего парадом, К. Е. Ворошилов, как мне запомнилось, выступил с большой речью, в которой отметил высокую строевую и боевую подготовку частей и выразил уверенность в том, что воины-забайкальцы добьются новых успехов в совершенствовании своего воинского мастерства, призвал к постоянной боевой готовности.

Обстановка на Дальнем Востоке в те годы вновь начала обостряться. Создав в Маньчжурии марионеточное государство Маньчжоу-Го во главе с императором Пу И, японские империалисты начали подбираться к Китайско-Восточной железной дороге, находившейся в совместном пользовании СССР и Китая. По их указке учинялись нападения на профсоюзные и кооперативные организации, советских рабочих и служащих, производились массовые аресты, захватывались железнодорожные эшелоны. В течение 1932 года советские представители в правлении КВЖД более 100 раз обращались к японским властям с протестами на незаконные действия и насилие. Но провокаторы не унимались: летели под откос поезда, совершались бандитские налеты на станции и склады с советским имуществом. Японская печать предприняла антисоветскую кампанию, стала организатором антисоветских демонстраций, было даже совершено разбойное нападение на советское посольство в Токио.

Одновременно японская военщина наращивала силы оккупировавшей Маньчжурию Квантунской армии, засылала на советскую территорию шпионов и диверсантов, создавая конфликтные ситуации на всем протяжении советско-маньчжурской границы. Особенно агрессивно вели себя японцы на границе нашего Приморья с Кореей.