Стальная гвардия - [10]
- Товарищ комиссар! Понимаете, на профессоре Новицком царский мундир. Сам только что видел.
У комиссара был довольно крутой нрав, и, когда ему казалось, что человек говорит неумные вещи, он начинал сердиться и не выбирал выражений.
- Толком объясни, в чем дело? - грозно нахмурил он лохматые брови.
Егорычев рассказал.
- Ну и что? - сверкнул зеленоватыми глазами Ща-денко. - Известно, ли тебе, сколько заслуг у таких генералов, как Новицкий, и перед Красной Армией, и перед академией?! Ленина надо читать. И профессор стал красным, когда тебя нельзя было еще назвать даже розовым... Идите извинитесь перед профессором за свое поведение.
Вскоре об этой истории стало известно всем слушателям, и некоторые из них долго еще подтрунивали над Егорычевым, а авторитет В. Ф. Новицкого еще больше поднялся, когда мы узнали, что он встречался с Владимиром Ильичей Лениным, который прислушивался к его мнению как крупного военного специалиста.
* * *
Окончив военную академию в мае 1931 года, я получил назначение на должность начальника первой части (оперативного отделения) штаба 36-й Забайкальской стрелковой дивизии. Дивизия дислоцировалась в районе Читы и входила в состав Особой Краснознаменной Дальневосточной армии, которой командовал прославленный герой гражданской войны Василий Константинович Блюхер.
Распрощавшись с Москвой, я, воодушевленный оказанным мне доверием, ехал в героическую ОКДВА, служба в которой считалась большой честью.
К новому месту моей службы без ропота отправились жена с трехлетним сынишкой и мать жены. Надо сказать, что Елена Константиновна ехала в суровое Забайкалье не только для того, чтобы заботиться об уюте мужа, но и из желания отдать свои силы и знания благородному делу обучения и воспитания школьников в тех военных гарнизонах, где мне доведется служить. Забегая несколько вперед, хочу отметить, что эту миссию она выполняла добросовестно, без жалоб на трудности. Помимо работы в школе, так же как в свое время меня, готовила многих командиров к поступлению в высшие учебные заведения, учила детей музыке.
...После величавой Москвы Чита производила впечатление захолустного провинциального города с потемневшими от премени, в основном деревянными одноэтажными домами и узкими пыльными улицами. Стоял май, но было еще довольно холодно.
Прибыв в штаб, как и положено, пошел представиться начальнику штаба. Но оказалось, что его вызвали в штаб ОКДВА. Направился к комдиву.
Командовал дивизией Е. В. Баранович - бывший полковник старой русской армии. Ефим Викентьевич встретил меня приветливо, расспросил о прошлой службе и учебе в академии, сказал, что штаб дивизии нуждается в образованных командирах, и пожелал мне успеха.
Опыта штабной службы у меня не было, и пришлось основательно потрудиться, чтобы освоиться с оперативной работой, разработкой планов боевой подготовки частей и других документов.
36-я стрелковая дивизия имела славную боевую биографию и считалась одним из передовых соединений Забайкальской группы войск Особой Краснознаменной Дальневосточной армии. В этом значительная доля заслуг была ее хорошо сколоченного штаба, укомплектованного грамотными командирами. В дивизию часто приезжали высшие руководители Красной Армии, инспекторские группы Штаба РККА, командования Сибирского военного округа и ОКДВА.
В июне 1931 года Читу посетил в сопровождении командующего войсками ОКДВА В. К. Блюхера Нарком по военным и морским делам К. Е. Ворошилов. Он присутствовал на занятиях частей нашей дивизии, беседовал с бойцами, осмотрел красноармейские казармы, ленинские комнаты и артиллерийские парки.
В честь приезда наркома состоялся парад войск Читинского гарнизона. Приняв рапорт командующего парадом, К. Е. Ворошилов, как мне запомнилось, выступил с большой речью, в которой отметил высокую строевую и боевую подготовку частей и выразил уверенность в том, что воины-забайкальцы добьются новых успехов в совершенствовании своего воинского мастерства, призвал к постоянной боевой готовности.
Обстановка на Дальнем Востоке в те годы вновь начала обостряться. Создав в Маньчжурии марионеточное государство Маньчжоу-Го во главе с императором Пу И, японские империалисты начали подбираться к Китайско-Восточной железной дороге, находившейся в совместном пользовании СССР и Китая. По их указке учинялись нападения на профсоюзные и кооперативные организации, советских рабочих и служащих, производились массовые аресты, захватывались железнодорожные эшелоны. В течение 1932 года советские представители в правлении КВЖД более 100 раз обращались к японским властям с протестами на незаконные действия и насилие. Но провокаторы не унимались: летели под откос поезда, совершались бандитские налеты на станции и склады с советским имуществом. Японская печать предприняла антисоветскую кампанию, стала организатором антисоветских демонстраций, было даже совершено разбойное нападение на советское посольство в Токио.
Одновременно японская военщина наращивала силы оккупировавшей Маньчжурию Квантунской армии, засылала на советскую территорию шпионов и диверсантов, создавая конфликтные ситуации на всем протяжении советско-маньчжурской границы. Особенно агрессивно вели себя японцы на границе нашего Приморья с Кореей.
Русский серебряный век, славный век расцвета искусств, глоток свободы накануне удушья… А какие тогда были женщины! Красота, одаренность, дерзость, непредсказуемость! Их вы встретите на страницах этой книги — Людмилу Вилькину и Нину Покровскую, Надежду Львову и Аделину Адалис, Зинаиду Гиппиус и Черубину де Габриак, Марину Цветаеву и Анну Ахматову, Софью Волконскую и Ларису Рейснер. Инессу Арманд и Майю Кудашеву-Роллан, Саломею Андронникову и Марию Андрееву, Лилю Брик, Ариадну Скрябину, Марию Скобцеву… Они были творцы и музы и героини…Что за характеры! Среди эпитетов в их описаниях и в их самоопределениях то и дело мелькает одно нежданное слово — стальные.
Эта книга – результат долгого, трудоемкого, но захватывающего исследования самых ярких, известных и красивых любовей XX века. Чрезвычайно сложно было выбрать «победителей», так что данное издание наиболее субъективная книга из серии-бестселлера «Кумиры. Истории Великой Любви». Никого из них не ждали серые будни, быт, мещанские мелкие ссоры и приевшийся брак. Но всего остального было чересчур: страсть, ревность, измены, самоубийства, признания… XX век начался и закончился очень трагично, как и его самые лучшие истории любви.
«В Тургеневе прежде всего хотелось схватить своеобразные черты писательской души. Он был едва ли не единственным русским человеком, в котором вы (особенно если вы сами писатель) видели всегда художника-европейца, живущего известными идеалами мыслителя и наблюдателя, а не русского, находящегося на службе, или занятого делами, или же занятого теми или иными сословными, хозяйственными и светскими интересами. Сколько есть писателей с дарованием, которых много образованных людей в обществе знавали вовсе не как романистов, драматургов, поэтов, а совсем в других качествах…».
Об этом удивительном человеке отечественный читатель знает лишь по роману Э. Доктороу «Рэгтайм». Между тем о Гарри Гудини (настоящее имя иллюзиониста Эрих Вайс) написана целая библиотека книг, и феномен его таланта не разгадан до сих пор.В книге использованы совершенно неизвестные нашему читателю материалы, проливающие свет на загадку Гудини, который мог по свидетельству очевидцев, проходить даже сквозь бетонные стены тюремной камеры.
Сегодня — 22 февраля 2012 года — американскому сенатору Эдварду Кеннеди исполнилось бы 80 лет. В честь этой даты я решила все же вывесить общий файл моего труда о Кеннеди. Этот вариант более полный, чем тот, что был опубликован в журнале «Кириллица». Ну, а фотографии можно посмотреть в разделе «Клан Кеннеди», где документальный роман был вывешен по главам.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.