Сталинский террор в Сибири, 1928-1941 - [28]
Начиная с 1928 года, с инсценировки Шахтинского процесса «инженеров-вредителей», Политбюро и ОГПУ проводили систематическое уничтожение специалистов, объявляя их врагами советской власти и организаторами различных подрывных акций в сфере экономики.
Первое время однако расправы проводились весьма осторожно. Они носили больше устрашающий характер, и лишь в исключительных случаях выносились смертные приговор. Большинство специалистов, получая иногда даже «высшую меру», подвергалось высылке в районы Сибири, где их опыт и знания использовались в хозяйственном освоении края.
Так после Шахтинского процесса 1928 года в Сибири оказалась большая группа донбасских «вредителей», избежавших расстрела. Один из главных обвиняемых по «шахтинскому делу», бывший технический директор треста Донуголь Н.П. Бояршинов, которого государственный обвинитель Н.В. Крыленко назвал на процессе «инициатором контрреволюционной организации, ее настоящим и основным руководящим работником»>{133}, был определен ОГПУ на шахты Прокопьевска. «Высшую меру» ему заменили на 10 лет лишения свободы, но свой срок он должен был отбывать на инженерной должности в положении ссыльного. Дальнейшая жизнь его сложилась трагически. Он до последних дней честно выполнял свой долг инженера, оставив о себе благодарную память многих рабочих и служащих Прокопьевска как высококвалифицированный специалист и замечательный человек. В 1934 году Бояршинов погиб в случайной дорожной катастрофе, попав под повозку с лошадьми>{134}.
Другие «шахтинцы» — горные инженеры Н.А. Чинакал (6 лет лишения свободы), Л.Г. Рабинович (6 лет), В.В. Люри (3 года), И.И. Некрасов (4 года), Н.И. Скорутто (10 лет), Л.Б. Кузьма (3 года), Н.Н. Березовский — также вместо лагерной изоляции получили назначение в Новосибирск и Кузбасс в качестве специалистов-управленцев и технических работников угольных предприятий. Некоторым из них, у кого срок представлялся не слишком пугающим, было позволено занять вполне достойные их квалификации посты. Л.Б. Кузьма, например, в 1931 году являлся главным инженером Кузбасса.
На своем поприще в сибирской ссылке сумел выдвинуться, чудом избежав чекистской расправы, талантливый инженер-конструктор Николай Андреевич Чинакал. За создание новой системы разработки угольных пластов ему в 1943 году была присуждена Сталинская премия, а в 1967 — звание Героя социалистического труда>{135}.
Но судьба остальных оказалась трагической. Среди «шахтинцев», выброшенных советской политикой в Сибирь, были и такие, кто не имел никакого срока вообще. «За недостатком улик» их не осудили, но все же с клеймом «вредителя» засунули в Кузбасс. В их числе оказались инженеры И.А. Пешехонов, В.К. Пржедпельский, П.Э. Жданов, Космодемьяновский.
Всех этих людей, как, впрочем, и сотни других специалистов, за небольшим исключением, ожидала на новом месте непродолжительная и схожая карьера, в конце которой неизбежно маячил арест.
Главную кампанию по выявлению «вредителей» партия развернула с лета 1930 года, когда признаки экономическом катастрофы в стране уже ощущал на себе каждый гражданин СССР.
25 сентября советские газеты оповестили мир о расстреле 48-ми разоблаченных «вредителей — дезорганизаторов рабочего снабжения». Список, как ни странно, возглавляли профессора, специалисты холодильного дела из Наркомторга СССР — А.В. Рязанцев и Е.С. Каратыгин. За ними следовали имена «саботажников» из различных регионов страны, включая и Сибирь>{136}.
Так был открыт сезон массовых арестов и расстрелов «вредителей», внезапно обнаружившихся во всех основных отраслях советской экономики.
Причин для организации судебных процессов действительно было более чем достаточно. Но на скамье подсудимых должны были сидеть совсем другие лица. В течение 1928–1930 годов партийная клика неуклонно вела дело к тому, чтобы разрушить всякий порядок в продовольственном обеспечении страны.
В Сибири в результате одной лишь чистки госслужащих в 1929 году аппарат треста «Союзмясо» был совершенно парализован. Из состава этой организации изгнали всех специалистов. Остались только «политически благонадежные», но не способные для работы. И когда крестьянство стало в массовом порядке забивать и распродавать свой скот, спасая его от коллективизации, катастрофа оказалась неизбежной. Заготовительные пункты скупали неожиданно подешевевшие мясо и скот без всяких нормативов. Никто не в состоянии был что-либо регулировать. Быстро образовавшиеся неимоверные запасы сырья перерабатывать не успевали и продукция начала гибнуть. Порча была огромной>{137}. Выбиваясь из сил, государственные заготовители на скорую руку производили переработку и засолку мясного товара, чтобы немедленно отправить его в промышленные центры страны.
Но масштабы потерь выявились очень быстро. В Москве, Ленинграде, Иваново и других городах были обнаружены целые составы испорченного мяса и колбас из Сибири, после чего за расследование принялось ОГПУ.
Виновники вредительства, как обычно, оказались среди «бывших». В сибирских мясозаготовительных и торговых организациях, на хладокомбинатах Омска, Новосибирска, Алтая Заковский арестовал несколько десятков человек, а затем оформил «заговор», который стал частью разветвленной общесоюзной организации «вредителей рабочего снабжения». В «сибирский филиал» аппарат ОГПУ включил 13 человек во главе с управленцами новосибирской конторы «Союзмясо», бывшим дворянином К.К. Быковским и бывшим офицером Г.Г. Соколовым. Эти двое, как члены «центра», попали в общесоюзный расстрельный список. Остальные фигурировали лишь в местном «филиале»
