Сталинский маршрут - [54]

Громов был для этой цели наиболее подходящим человеком, ибо, работая несколько лет в Московской школе, он не только в совершенстве изучил высший пилотаж на новых по тому времени зарубежных аэропланах, но и внес в технику пилотирования много своего нового, отечественного. Михаил Михайлович был одним из самых известных, опытных и всесторонне подготовленных инструкторов-летчиков. В отряде Громова были собраны в основном иностранные самолеты для изучения их качеств и пилотажных свойств.

Михаил Михайлович сразу отметил в молодом Чкалове несомненный авиационный талант. После провозных М. М. Громов предложил ученику выполнить воздушный «бой». Оба— ученик и инструктор— поднялись на «мартинсайдах». На указанной высоте Чкалов первым атаковал инструктора, который сразу же почувствовал смелость захода, молниеносные и точные эволюции и даже несколько пугающую напористость своего «противника».

На земле, разбирая закончившийся полет, М. М. Громов сказал ученику:

— Бой вы ведете искусно и настойчиво, но грубовато. Я вас должен в дальнейшем сдерживать. Дабы не случилось столкновения в воздухе, — добавил он.

— Есть! Учту, товарищ инструктор! — спокойным баском ответил Чкалов.

«Он был не только храбр, но дерзок и напорист, — говорил о Чкалове его инструктор. — Это сказывалось и в технике воздушного боя. Он не знал никаких колебаний и самые смелые решения приводил в исполнение раньше, чем могло бы появиться чувство страха. Чкалов действовал так решительно, что, в сущности, и времени не оставлял для сомнения».

Испытание характера

Гражданская война закончилась, и применить свою силу и умение в воздушном бою с врагом Валерию не довелось. Предстояла длительная и по-армейски трудная служба в военной авиации. И вот в 1924 году 20-летний летчик Валерий Чкалов едет в Ленинград: он назначен младшим летчиком в 1-ю авиационную истребительную эскадрилью, созданную еще в 1918 году на базе авиационного отряда царской армии, которым когда-то командовал автор «мертвой петли» летчик П. Н. Нестеров.

Эскадрилья занималась боевой подготовкой как в классах, так и непосредственно в полетах. Во главе эскадрильи был опытный командир, летчик еще с 1916 года, Иван Панфилович Антошин. Он носил густую красивую бороду, за что летчики звали его «батей». Человек он был весьма строгий, особенно в отношении летной дисциплины. Малейшее ее нарушение не оставалось безнаказанным. А запрещалось многое: нельзя нарушать правила полетов и полученные от командира указания, нельзя летать без разрешения на малых высотах, нельзя делать незаданные фигуры и т. д. и т. п.

Валерий аккуратно выполнял полетные задания и воздушные бои, стрельбы по мишеням и по шарам-пилотам. Выполнял блестяще, но по своему неуемному складу характера иногда не удерживался и допускал нарушения, за что получал нотации, различные взыскания, в том числе и арест с содержанием на гауптвахте. В лагере этой самой гауптвахты не было, поэтому арестованные ехали поездом в Ленинград «в командировку» и там у коменданта города отсиживали свой срок…

Вскоре начались большие маневры Балтийского флота. Эскадрилья И. П. Антошина активно участвовала в учении на стороне «красных». Вскоре разведка обнаружила главные силы «противника», готовящего десант, Эти сведения нужно было передать на флагманский корабль «красных» — «Марат», сбросив вымпел на его палубу.

Ввиду важности задачи комэск решил поручить это задание самым хорошим летчикам эскадрильи — Чкалову и Леонтьеву. Погода была нелетной: из низких сплошных облаков моросил дождь. Видимость по горизонту была очень плохая.

Получив задание, летчики запустили моторы, взлетели и скрылись в моросящем дожде.

Полет над морем вообще труден и опасен. А в условиях плохой погоды он становится еще сложнее, и, если даже корабль будет найден, летчику трудно установить — «свой» он или «чужой».

Леонтьев вернулся первым. Горючее в баках его самолета уже кончалось. Уставший и огорченный, Леонтьев доложил: «Марат» он не нашел, а Чкалова потерял из виду в первые же минуты полета.

Время шло, а о Чкалове не было никаких вестей. Горючее у него, по расчетам, давно кончилось, и можно было предполагать что угодно, даже самое крайнее… Командир эскадрильи от волнения уже не находил себе места, когда дежурный по аэродрому подбежал к нему:

— Товарищ командир, вас срочно просят к телефону!

— Батя! Задание я выполнил, но кончилось горючее. Сел около Ораниенбаума, — услышал в трубке комэск бодрый голос Чкалова. — Прошу прислать моториста и бензин.

У «бати» отлегло от сердца.

Наутро Чкалов перелетел с места вынужденной посадки на свой аэродром. Самолет был в полном порядке.

— Долго я искал этого «Марата», — баском докладывал Валерий с нижегородским ударением на «о». — Решил искать, пока хватит горючего. Много мне попадалось кораблей. А как узнать своего «Марата»? Видимости ведь почти никакой. Вот я и летал над самой водой и читал надписи на борту кораблей, пока не нашел флагмана…

А через некоторое время Чкалов, пролетая над Ленинградом, снизился над Невой и пролетел под аркой Троицкого моста. Комэск побранил его за слишком большой риск, но внутренне был восхищен виртуозным мастерством летчика.