Сталинщина как духовный феномен - [15]

Тот, кто заявит поэтому, что в сталинизме нет вообще никакой духовной жизни, будет по-своему прав. Духовная жизнь народов России осуществляется несмотря на Сталина и вопреки Сталину. Духовная же жизнь самого сталинизма это либо невыразимые и сплошь да рядом не могущие быть даже ясно осознанными соображения о том, как разрешить ту или иную практическую задачу, либо это крикливая псевдожизнь, мнимая величина, именно как такая и употребляемая для целей большевистской практики. Духовное творчество в сталинизме подменяется творчеством фикций.

Использование теории как «оружия в классовой борьбе», маскировка онтологического замысла большевизма мифом о коммунизме делает лицемерие конститутивным элементом сталинизма. В Этом лицемерии, естественно ведущем к разрыву между официальной, экзотерической, показной доктриной и подлинным, эзотерическим мироощущением, заложен фундамент того мира иллюзий, который Сталин стремился построить над им же самим создаваемой, всегда глубоко отталкивающей действительностью. Мир мифов и фикций — целеустремленная ложь, так же, как и насильническое властвование, — имеет для большевизма и самодовлеющее, и служебное значение.

Онтологический замысел сталинизма — тотальное овладение процессом мировой истории — в области духа может быть осуществлен только условно: исходя из марксистской теории, марксисты-сталинцы создают искусственный мир иллюзий, призванный подменить подлинную духовную жизнь и затем мнимо властвуют в Этом мнимом мире. Эзотерическая же сторона большевистского Духа — его воля к власти — бессловесна по самой своей природе. Угашение подлинной духовной жизни путем подмены ее мнимой жизнью вполне подвластных ему фикций есть интегральная часть онтологического замысла сталинизма. Фикции для сталинизма и самоцель, и самоценность. Творчество их так же существенно, как и овладение материальным аспектом бытия.

Но так же, как всё большее овладение материей есть не только шаг вперед на пути к тотальному овладению миром, но и новое средство для этого овладения, так и развитие и усовершенствование каждой сталинской фикции есть не только самоцель, но вместе с тем и средство как для расширения мнимого властвования над духом, так и для «обратного воздействия надстройки на базис», для реального влияния на поведение человека.

Говорить о религиозном, философском или художественном творчестве в сталинизме нет поэтому надобности. Оно в конечном счете есть лишь оформление мифов и фикций, которые имеют в советской действительности совершенно иное и большее значение, чем в современной европейской культуре. И не только в том смысле, что мифов и фикций этих существует бесчисленное множество и вся жизнь в Советском Союзе пронизана ими, но и потому, главным образом, что система их составляет целую псевдорелигию, что их смысл, их функциональная нагрузка принципиально иные, чем на Западе. Миф и фикция в руках Сталина, прежде всего, фактор управления, одно из средств властвования, способ парализовать волю народа к сопротивлению власти.

Внешний духовный мир сталинизма Это ряд верообразных положений, в которые никто не верит, но все обязаны делать вод, будто верят. По содержанию Это, как мы уже знаем, писания Маркса, Энгельса, Ленина и Сталина, бесконечная серия так или иначе связанных с ними мифов и фикций и целый ряд действий ритуального характера, как, например, подписка на заем, выборы в советы, первомайские и октябрьские демонстрации и т. д. К ритуалу сводятся часто и занятия политических кружков при учреждениях и предприятиях, да и вообще все усилия по овладению тем, что громко именуется «теорией» или «мировоззрением». Целый ряд мифов и фикций давно уже превратился в своего рода этикет. На любом собрании, будь то совещание бухгалтеров или членов сапожной артели, докладчик непременно должен сказать об СССР как самой передовой стране мира, о нашей родной советской власти, о заботах партии, правительства и, наконец, о гениальности любимого Сталина. Что-нибудь в этом же роде должен сказать и каждый выступающий на собрании, хотя бы дело шло о каких-нибудь статьях балансовой отчетности или необходимости повысить качество выпускаемых подметок.

Фикционализм окрашивает лицемерием советский язык, делает его изумительно удобным для пустословия и сообщает ему характернейшую двусмысленность, позволяющую говорить о самых сокровенных замыслах терминами плакатов и настенных лозунгов.

Но словесностью сталинский фикционализм далеко не исчерпывается. Партийная практика знает очень большое число действий, совершаемых исключительно во имя служения фикциям. Достаточно назвать всю систему советского демократизма, фиктивную решительно во всех своих деталях, начиная от акта выборов и кончая любым заседанием Верховного совета СССР или любой из входящих в него республик. Ради служения фикциям большевики создали целый ряд специальных учреждений: Институт Маркса-Энгельса-Ленина и кафедры марксизма-ленинизма во всех учебных заведениях страны, советский парламент — Совет Союза и Совет Национальностей, всевозможные показательные учреждения, предприятия и организации, школы, больницы, ясли, колхозы и пр. Не приходится говорить, что вся сеть пропагандных учреждений СССР (несущих, к слову сказать, далеко не только пропагандную нагрузку) поставлена целиком на службу фикционализму.