«Сталинизм». Исследование происхождения, сущности и результатов - [77]

С другой же стороны, в субъективной плоскости присутствует также идеологический компонент, пронизывающий общественное сознание и проявляющийся как особая общественная психология с определёнными стереотипами мышления, чувств и поведения людей.

Эта сформированная сталинизмом общественная психология чрезвычайно важна для понимания способа воздействия сталинизма на его активных сторонников, так же как и вообще на всё население социалистических стран.

3.2. Роль партии в сталинской системе власти

Исходным пунктом и в то же время центральной частью сталинской системы власти является Коммунистическая партия в своём деформированном состоянии, которое известно под названием «партия нового типа». Теория и практика этой партии происходят от самого начала Российской Социал-демократической Рабочей Партии, на чьём II съезде в 1903 году между Лениным и Мартовым возникли разногласия об уставе и организационной структуре партии. Эти разногласия в дальнейшем привели к расколу партии на два течения: большевизм и меньшевизм. Ленин выступал за строго централизованную партию с железной дисциплиной, которая должна была состоять в основном из активных профессиональных революционеров, в то время как Мартов был за более широкую массовую партию, примерно по модели тогдашней германской социал-демократической партии.

Очевидно, что концепция Ленина о партии была сформирована специфическими условиями царской России и требованиями подпольной борьбы, а возможно, также и опытом и традициями революционных народников.

Его идеи о боевой партии, состоящей в основном из профессиональных революционеров, характеризующейся как бы армейской железной дисциплиной и едиными взглядами, описывают скорее идеальное состояние, приспособленное к специфическим условиям подпольной борьбы с царским самодержавием, чем реально существующую партию со значительным числом членов. А в реальности практической политической борьбы такое идеальное состояние вряд ли достижимо; в лучшем случае оно может играть полезную роль на начальном этапе, на котором партия должна сформироваться и организационно укрепиться в чрезвычайных условиях царской власти. Но затем оно даже нежелательно, так как оно может помешать развитию и расширению борьбы партии. Если посмотреть внимательно, то в такой форме оно и не существовало на самом деле в истории большевистской партии.

Живая политическая партия, охватывающая большие слои рабочего класса, не может состоять в основном из профессиональных революционеров, и в ней не может существовать монолитное единство взглядов, не дозволяющее различных точек зрения. Такая партия с железной армейской дисциплиной должна была бы душить самостоятельное мышление, которое, несмотря на общую теоретическую и политическую базу, всегда может привести к разным мнениям.

В этом духе ещё Роза Люксембург критиковала ленинскую концепцию партии, и она в этом, по-видимому, была более права, чем Ленин. Поскольку даже в истории большевистской фракции и партии во все времена происходили дискуссии и зачастую даже острые споры как по теоретическим проблемам, так и по вопросам политической тактики.

И сам Ленин принимал это и при этом обычно находил способы дискуссии и спора, в итоге приводившие к большему единству мнений и к лояльному сотрудничеству, хотя в полемике он, бывало, переходил привычные границы и без необходимости заострял её.

Но в целом нужно констатировать, что между чрезвычайно суровым теоретическим мнением Ленина и его поведением на практике существовало очевидное противоречие, которое он, впрочем, чаще всего пытался решить путём выяснения точек зрения в открытой и свободной дискуссии, чтобы таким образом вместе найти общую позицию для практической деятельности.

Во времена подпольной борьбы эта идея пролетарской партии была скорее интеллектуальной фикцией, чем практической реальностью, в новых же условиях после завоевания политической власти и начала социалистического строительства она должна была стать полностью непригодной, тем более что теперь уже речь шла не о маленькой организации профессиональных революционеров, а о массовой партии, чья деятельность распространялась на все сферы общества и которая должна была нести ответственность за пролетарское государство.

Является фактом то, что это противоречие во время жизни Ленина не было решено ни теоретически, ни практически. Ленин в своём руководстве партией, с одной стороны, смог достичь линии общей практической деятельности при широком участии членов партии в открытых обсуждениях и спорах, благодаря применению методов внутрипартийной демократии, а с другой стороны, в чрезвычайно опасной ситуации при переходе от военного коммунизма к нэпу он был вынужден навязать решение о запрете фракций в партии, дабы не допустить раскола. Но он сразу подчеркнул, что речь идёт о чрезвычайной мере, которую можно будет отменить, когда чрезвычайные обстоятельства будут преодолены.

Такое исходное положение позволяет понять, почему и как Сталин после смерти Ленина смог использовать эту ситуацию для преобразования партии таким образом, что она, сверх своей нормальной роли и функции, могла в то же время стать решающим инструментом его диктаторской системы власти. Всегда находилось достаточно цитат Ленина, которые он мог интерпретировать в духе своих амбиций. При этом в сталинской концепции партии с самого начала ощущался элитарный, отчасти военизированный, отчасти квазирелигиозный элемент.