«Сталинизм». Исследование происхождения, сущности и результатов - [36]

Кроме того, в этом заявлении, подписанном Евдокимовым, Каменевым, Зиновьевым, Сокольниковым и Троцким, было сказано:

«Каждый из нас обязуется защищать свои взгляды лишь в формах, допускаемых уставом и решениями партийных съездов и Центрального Комитета, так как мы убеждены, что всё, что есть в этих взглядах верного, будет воспринято партией в дальнейшей работе»[72].

Центральный Комитет принял «с удовлетворением» предложение этой пятёрки и 7 октября поставил ряд условий, о которых в переговорах сначала не удалось достигнуть согласия. Из-за этого 11 октября оппозиции был предложен «ряд минимальных условий», которые она должна выполнить. Они были приняты, поэтому ЦК снова «с удовлетворением» констатировал, что оппозиция в сущности приняла поставленные требования, «как было указано в заявлении от 16 октября».

Однако желание не обострять внутрипартийные споры и вернуться к совместной единодушной работе, по-видимому, было лишь у оппозиции, поскольку вопреки договорённостям ЦК и ЦКК уже через несколько дней, 23 октября 1926 года, приняло важные решения: во-первых, они объявили выговор Троцкому, Зиновьеву, Каменеву, Пятакову, Евдокимову, Сокольникову и Смилге, то есть те получили партийное взыскание. Во-вторых, они объявили о невозможности дальнейшего пребывания Зиновьева на посту председателя Исполкома Коминтерна. И в-третьих, они исключили Троцкого и Каменева из Политбюро.

Одновременно Сталин опубликовал свои тезисы «Об оппозиционном блоке в ВКП(б)», в которых он выдвинул тяжелейшие обвинения против товарищей. Это фактически означало их политическое, идеологическое и моральное уничтожение.

Уже во введении они обвинялись в том, что они,

«испугавшись трудностей, испытывают усталость и колебания, впадают в отчаяние и культивируют упадочные настроения, заражаются неверием в творческие силы пролетариата и приходят к идеологии капитулянтства»[73].

Согласно Сталину, оппозиционный блок заявил,

«что он остаётся на своих старых принципиальных позициях, не отказывается от своих принципиальных ошибок и будет защищать эти ошибочные взгляды в рамках устава партии. Из этого следует, что оппозиционный блок думает и впредь культивировать в партии упадочные настроения и капитулянтство, что он думает и впредь пропагандировать в партии свои ошибочные взгляды»[74].

По мнению Сталина, другие теоретические позиции и взгляды просто ошибочны, раз они отклонились от взглядов партии, а те принципиальным образом правильны, раз они были утверждены партийным съездом или конференцией. (Как такие «решения» принимались, уже известно.) Таким образом, «решения большинства» возводились в ранг критерия истины. Это обстоятельство, следовательно, позволяло осуждать любые мнения как ошибочные, если они не были санкционированы съездом. Этим Сталин внёс новый нюанс в идеологический инструментарий, который сделал возможным обострение борьбы вплоть до уничтожения отклоняющихся мнений и их представителей. Для этого нужно было лишь несколько терминологических уловок. Если смысл Октябрьской революции состоял в завоевании политической власти для построения социалистического общества, то «капитулянтская идеология» была «контрреволюционна», и тот, кто её защищал, в конечном счёте отказывался от построения и победы социализма.

Это была лишь семантическая уловка, безо всякой логики, но в то время в сталинских методах цель оправдывала всякое средство. Если заклеймить всякую критическую оценку отклонений и извращений как капитулянтскую идеологию, а её в свою очередь объяснить отказом от социализма, тогда, конечно, всякую критику можно было назвать вражеской и контрреволюционной. А если эта несправедливая оценка была утверждена решением съезда, тогда сверх того все члены партии были обязаны уважать этот бессмысленный взгляд как правильную точку зрения.

Критерием истины, таким образом, была уже не общественная практика, а решение.

И чтобы крепко связать это с главным врагом, «троцкизмом», Сталин заявил именно в этом духе:

«Троцкизм придерживается совершенно других взглядов на характер и перспективы нашей революции. Несмотря на то, что троцкизм шёл в октябре 1917 года с партией, он исходил и продолжает исходить из того, что наша революция сама по себе не является, по существу дела, социалистической, что Октябрьская революция есть лишь сигнал, толчок и исходный пункт социалистической революции на Западе […]. В то время как партия, организуя Октябрьскую революцию, исходила из того, что возможна победа социализма первоначально в немногих или даже в одной, отдельно взятой, капиталистической стране, [...] троцкизм, наоборот, сотрудничая с большевиками в период Октября, исходил из того, что безнадежно думать что, например, революционная Россия могла бы устоять перед лицом консервативной Европы»[75].

Без зазрения совести Сталин сфальсифицировал всю историю Российской Коммунистической партии с апреля 1917 года, чтобы создать впечатление, что существовала не единая партия, к чьему высшему руководству принадлежал и Троцкий, а два течения, одно рядом с другим — большевизм и троцкизм. Они в течение определённого времени, хоть и с совершенно противоположными намерениями, готовили и осуществили Октябрьскую революцию: большевики с целью строить и построить социализм в России, троцкисты — с целью начать европейскую революцию, так как они считали построение социализма в России невозможным.