«Сталинизм». Исследование происхождения, сущности и результатов - [117]

Но даже и столь высоко развитая индустриальная страна, как Англия, в изоляции не смогла бы построить социалистическое общество, она была бы так же вынуждена через мировой рынок принимать участие в международном разделении труда и могла бы достигнуть полного построения социализма и перехода на более высокую фазу коммунизма только в международном сотрудничестве нескольких социалистических стран.

«Мировое разделение труда не есть такое обстоятельство, которое можно скинуть со счетов. Всемерно ускорить собственное развитие мы можем только умело пользуясь ресурсами, вытекающими из условий мирового разделения труда»[243].

Если убедительные успехи Советского Союза в строительстве социализма на практике показывают, что рабочий класс способен создать более справедливое общество, в котором экономические, социальные и культурные проблемы решаются в интересах трудящихся, то это может ускорить и ускорит развитие международной революции — и возникнут новые социалистические государства. «Вопрос о победе социализма решается проще всего при допущении, что пролетарская революция развернётся в Европе в ближайшие годы. Этот „вариант“ никак не является наименее вероятным», считал Троцкий. Свой оптимистический взгляд он обосновывал указанием на противоречия и кризисное состояние экономики капиталистической системы. Но он также пояснял, что для этого не может быть твёрдых гарантий.

Троцкий в этой работе, не входя в прямую полемику, изложил аргументированную критику и ответ на примитивные идеи Сталина об автаркическом пути развития социализма в России. Сталин не отреагировал на эти аргументы, он продолжал считать их капитулянтской идеологией и предательством социализма. Но Бухарин, кажется, по крайней мере заметил эти идеи, хотя и он, очевидно, считал их неважными. В своей речи на XV партконференции ВКП(б) в октябре 1926 года он впервые говорил об этой проблеме.

«Мне кажется, что нужно троякого рода вопросы решать при обсуждении проблемы о построении социализма в одной стране. Первое — о внутренних ресурсах и о внутреннем сочетании сил, — это есть в сущности вопрос о характере нашей революции. Второе — об интервенции и опасности вооруженного подавления нас буржуазией. И, наконец, третье — о давлении на нас мирового хозяйства. Я думаю, что ответить на эти вопросы нужно таким образом: внутреннего сочетания сил и внутренних ресурсов у нас достаточно для построения полного социалистического общества; гарантией от интервенции и войн может служить только победоносная международная революция; давление же мирового хозяйства есть громадная трудность для нас, но трудность вовсе не непреодолимая. Так надо ставить вопрос, таков ответ на те вопросы, которые здесь ставились»[244].

Но вместо того, чтобы исследовать, какие следствия вытекают из зависимости социалистического советского развития от мирового рынка и от международного разделения труда для эффективного формирования экономической политики при строительстве социализма, он обвиняет Троцкого в том, что тот лишь приписывает сталинскому руководству взгляд, что «что победа международной революции в ближайшее десятилетие невозможна. Это есть клеветническая постановка вопроса со стороны т. Троцкого»[245], утверждает он, хотя это никак не соответствует взглядам Троцкого. Экономист Бухарин не видел последствий для теории социализма в одной отдельной стране.

Новая сталинская теория социализма в одной отдельно взятой стране сначала не была связана с определёнными идеями о необходимом периоде времени для построения социалистического общества в Советском Союзе. Но Бухарин, позднее взявшийся за задачу детальнее разработать её и связать с экономической политикой, осознавал, что для этого нужно очень длительное время. Поэтому он и говорил о «черепашьем шаге», которым будет постепенно достигнут прогресс. В этом он по крайней мере отчасти был согласен с Лениным, так как тот исходил из мысли, что для построения социалистического общества из-за неблагоприятных исходных условий и из-за других неопределённостей требуется довольно долгое время, не рискуя давать более точные прогнозы или предсказания.

Есть целый ряд указаний, из которых однозначно ясно, как Ленин смотрел на этот вопрос. Например, в докладе 29 апреля 1918 года он говорил: «Едва ли и ближайшее будущее поколение, более развитое, сделает полный переход к социализму»[246]. В речи 4 декабря 1919 года он сказал:

«Мы знаем, что сейчас вводить социалистический порядок мы не можем, — дай бог, чтобы при наших детях, а может быть, и внуках он был установлен у нас»[247].

У Ленина есть и другие указания на это, но и они по большей части исходят из того, что нужно рассчитывать на время от тридцати до пятидесяти лет, пока социалистическое общество в России сможет быть полностью установлено. Почему он рассчитывал на столь долгое время? Во-первых, потому, что он знал, что в ещё «полуварварской» стране сначала нужно создать цивилизованные предпосылки более высокого общественного строя. Для этого нужен был экономический, социальный и прежде всего культурный догоняющий процесс, в котором нужно было с трудом наверстать всё, что в развитых европейских странах капитализм и буржуазное общество уже создали. Но кроме того, Ленин также осознавал зависимость внутреннего развития Советской России от международных условий, от антагонистического противостояния и соревнования, которое неизбежно возникнет между двумя общественными системами — строящегося социализма и капитализма, осознавал зависимость советской экономики от мирового рынка и от международного разделения труда в развитии производительных сил. Поэтому совершенно понятно, почему он считал чистой спекуляцией делать более точные указания времени.