«Сталинизм». Исследование происхождения, сущности и результатов - [107]

«Тем не менее в нашей партии имеются, оказывается, лица, считающие необходимым определить ленинизм несколько иначе. Вот, например, Зиновьев думает, что: „Ленинизм есть марксизм эпохи империалистических войн и мировой революции, непосредственно начавшейся в стране, где преобладает крестьянство“»[216].

Сталин считает это определение совершенно неверным, но в своём главном содержании оно не отличается от того, которое он дал сам, так как оба они сходятся в том, что ленинизм — это обширная теория, которая как марксизм эпохи империализма и пролетарской мировой революции либо включает в себя марксизм и в то же время развивает его, либо добавляется к прежнему марксизму как теория того же уровня, так как она далее развивает его положения для новой эпохи.

Оба определения, таким образом, разделяют одни и те же основные ошибки, они превращают политическое течение большевизма, которое также называется ленинизмом, в широкую теорию; и оба не могут объяснить ясным теоретическим и логическим образом соотношение марксизма и ленинизма. Сталин, конечно, не видит этого, но он упрекает Зиновьева в том, что тот в своём определении в то же время характеризует отсталость России, подчёркивая, что в этой стране преобладает крестьянство. Поэтому он спрашивает:

«Что могут означать слова, подчёркнутые Зиновьевым? Что значит вводить в определение ленинизма отсталость России, её крестьянский характер? Это значит превращать ленинизм из интернационального пролетарского учения в продукт российской самобытности»[217].

Но в этой критике Сталин прав лишь отчасти, так как из определения Зиновьева вовсе не следует, что ленинизм, согласно ему, должен рассматриваться только как продукт российской самобытности. Эпоха империализма и пролетарской мировой революции, которую прежде всего упоминает Зиновьев, без сомнения является международным явлением, и мнение Зиновьева по этому пункту совершенно равнозначно мнению Сталина. Но почему Сталин возмущается этим и утверждает, что «это значит играть на руку Бауэру и Каутскому, отрицающим пригодность ленинизма для других стран, капиталистически более развитых»[218]?

Потому что его собственное определение в этом отношении не только не лучше, а даже ещё менее интернационально, так как он нелогично ограничивает первую часть своего определения и в какой-то мере даже отменяет его содержание, утверждая: «Точнее: ленинизм есть теория и тактика пролетарской революции вообще, теория и тактика диктатуры пролетариата в особенности»[219]. Хотя значение выражения «точнее» неясно, оно наверняка должно означать, что следующая часть определения должна быть на самом деле решающей, так как она уточняет сущностное содержание. Но теория и тактика диктатуры пролетариата «в особенности» относятся к специфически русским условиям и уже поэтому не могут стать обязательными в международном масштабе, так как условия для установления диктатуры пролетариата в каждой стране проявляют свои национальные особенности. Не важно, указывается прямо или не указывается преобладание крестьянства, остаётся фактом, что «особенная» теория и тактика диктатуры пролетариата в России должна исходить из этого, в противоположность более развитым странам, в которых крестьянство уже стало более-менее незначительным меньшинством.

Сталин расценивает определение ленинизма Зиновьевым как национально ограниченное и спрашивает, как его можно связать с интернационализмом, но он не замечает, что это касается и его собственного определения, так как оба определения содержат одни и те же основные ошибки. Оба определения не могут объяснить диалектическое соотношение общего, особенного и единичного в теоретических понятиях марксизма, а смешивают их недопустимым образом. Это очень ясно проявляется в следующих фразах Сталина:

«Разве ленинизм выработался только на почве России и для России, а не на почве империализма и не для империалистических стран вообще? Разве такие труды Ленина, как „Империализм как высшая стадия капитализма“, „Государство и революция“, „Пролетарская революция и ренегат Каутский“, „Детская болезнь «левизны» в коммунизме“ и т. д., имеют значение только для России, а не для всех империалистических стран вообще?»[220]

Но это совершенно другой вопрос, так как эти произведения Ленина, касающиеся фундаментальных общих вопросов марксистской теории, естественно, имеют международную важность для всего марксистского рабочего движения, а не только для русского. Однако это верно не только для работ Ленина, а и для работ других марксистских авторов, как, например, для произведения Розы Люксембург «Накопление капитала» или для книги Рудольфа Гильфердинга «Финансовый капитал», которые, несмотря на некоторые недостатки, были вкладом в развитие марксистской теории и имели всеобщую важность. Но из этого вовсе не следует, что из-за своего всеобщего характера они образуют новую общую теорию, стоящую на том же уровне, что и марксизм.

Дальнейшие разделы работы «К вопросам ленинизма» в основном состоят из компиляции ленинских цитат с более или менее длинными пояснениями Сталина. При этом Сталин особенно подробно обсуждает проблему соотношения диктатуры пролетариата и диктатуры партии, а также вопрос об окончательном построении социализма в одной стране на основе многочисленных ленинских цитат. Но в вопрос о статусе теории ленинизма и её отношении к марксизму они вносят так же мало ясности, как и лекции «Об основах ленинизма».