Сталинградские были - [3]

— Оружие как оружие. Дано оно вам для стрельбы по врагу, а вы его за клюку носите… Патронов нет, что ли?

— Патроны есть, — ответил Говорков, глядя в землю.

— Тогда в чем же дело? Может, стрелять разучились?

Говорков нервно сжал губы, и в его глубоко посаженных темно-карих глазах вспыхнули недовольные огоньки.

— Что вы, товарищ младший лейтенант, напали на меня? Здесь пушкой ничего не сделаешь, а не то что винтовкой. Этим оружием теперь только грачей на огороде пугать.

— Вы, товарищ Говорков, видимо, забыли, что разговариваете со старшим по званию, — строго напомнил ему Котов. — Станьте, как полагается! Выньте руки из карманов! Так… А теперь отвечайте: знаете ли вы, сколько хорошие стрелки из винтовок фашистов побили?

— Что-то я ни одного хорошего стрелка не вижу, — упрямо сказал Говорков. — Да и нечего им тут делать…

— Это вы напрасно. Возьмите Василия Зайцева. Настоящий снайпер! У него счет уже за сотню перевалил.

— Не поверю. Фашист не белка, по верхам лазать не будет. Откуда вашему Зайцеву их сотню набрать?

— И не только Зайцев, — сказал Котов, подзадоривая молодого красноармейца. — Есть у нас Виктор Медведев, Николай Куликов, Шейкин, Морозов… Всех и не пересчитаешь. Познакомлю вас с ними.

Младший лейтенант сдержал свое слово. На другой день вечером в блиндаж к Говоркову неторопливой походкой вошел старшина с высоким прямым лбом и веселыми задорными глазами. Он поздоровался, присел на патронный ящик, спросил, как поживают пехотинцы.

— А ты сам из кавалерии, что ли? — не удержался Говорков от вопроса.

— Из какой же кавалерии, когда шинель коленки не прикрывает? Моряком был, а теперь по сухопутью топать заставили.

— Ну и как, привыкается?

— А нашему брату где ни воевать, лишь бы харч был, — озорно бросил старшина. — Сегодня пошел, шестерых фрицев щелкнул, они и не мешают.

— Уж и не в самом ли деле они, как белки, по верхам лазают?

— Почему?.. Фашист не белка, его на земле надо искать.

— Вот ты поищи попробуй, — рассерженно сказал Говорков. — А то мы все хороши показывать пальцем в небо.

— Да не кипятись, — усмехнулся старшина. — Как звать-то?

— Семен Говорков… А тебя?

— Василий Зайцев. Давай познакомимся, — сказал Зайцев и, как клещами, сжал руку Говоркова.

— Вот это хватка! — удивился Говорков. — Так это, значит, тебя тут наш командир расхваливал?.. Силен! А про фрицев все равно не поверю. Им жизнь тоже дорога!

— А я и не спорю, — сказал Зайцев.

— Тогда как же ты его заманишь на мушку?

— Для этого многое надо знать. Я, например, никогда не сяду в доме возле окна, а в глубине комнаты. Там и звук поглощается, и вспышка выстрела. Если же придется занимать огневую позицию возле дома, то обязательно займу с теневой стороны. Попробуй тогда разгляди меня! Научишься выбирать позицию, тогда и немцы будут попадаться… Впрочем, пойдем со мной на огневую, покажу, как гитлеровцев надо выслеживать.

Говорков согласился.

Задолго до рассвета они вышли из блиндажа и направились в сторону Мамаева кургана. Шел Зайцев неторопливой, размеренной походкой, внимательно всматриваясь в окрестность. Говорков сначала молча шагал за старшиной, потом спросил, зачем нужно так далеко отбиваться от своих позиций. Зайцев пояснил, что вдали немцы меньше пуганы. А кроме всего, в том месте, куда они идут, есть окопы и ходы сообщения. Окопы, видать, выкопали еще до боев в городе мирные жители, а использовать не пришлось: с высоты немцы их простреливают вдоль и поперек.

— А как же мы? — забеспокоился Говорков.

— Мы замаскируемся. Снайпер должен уметь выследить врага, но себя не обнаружить. В этом его искусство.

Сказав это, Зайцев опустился на землю и пополз. Говорков последовал его примеру. Ползли, не поднимая головы. Останавливались лишь затем, чтобы немного передохнуть и вытереть пот, набегавший на глаза.

Вначале Говорков полз легко, но вскоре у него заныла спина, разболелись ноги, захотелось припасть к земле и не двигаться. Но, видя впереди себя Зайцева, ловко орудующего локтями и коленями, Говорков решил: «А чем я хуже его? Не поддамся…»

Когда они наконец достигли облюбованного места и забрались в осыпавшийся окоп, Говорков уронил голову на руки и так, в изнеможении, не шевелясь, пролежал несколько минут. Затем чуть приподнял голову, осмотрелся. Впереди был холм. Почти с самой его вершины сползал овраг и, извиваясь, тянулся к городу и дальше — до самой Волги. Правее холма — открытое поле с небольшой лощин-кой, через которую пролегала дорога.

Старшина уже подготовил к стрельбе винтовку с оптическим прибором, разложил рядом с собой автомат, гранаты, патроны и теперь изучал окрестность. Он подсчитал грядки на заброшенном огороде, приметил все бугорки, все кочки на скатах высоты и на краях оврага, измерил на глаз расстояние до ближних предметов.

По его совету Говорков тоже занялся изучением местности, но вскоре это надоело ему, и он достал кисет.

— С ума сошел! — остановил его Зайцев. — Дым хоть и небольшой, а знаешь откуда виден?

Говорков недовольно поморщился, сунул кисет в карман, вздохнул.

На дороге, которая вела к высоте, показалась одноконная повозка. Ездовой пугливо озирался по сторонам, то и дело дергал вожжами. Тощая лошадь тяжело тянула повозку. Но вот колесо повозки осело в выбоину, и лошадь остановилась. Солдат замахнулся кнутом, однако стегнуть не успел: Зайцев выстрелил, и животное повалилось на дорогу.