Stalingrad, станция метро - [114]

 — Подожди меня!..

Секунда — и вот он уже идет рядом с ней, высоченный, красивый, беловолосый, с маленьким серебряным колечком в ухе, с оторванной пуговицей на куртке.

— Правда, что ты ждала ее полтора часа?

— Правда.

— Я бы и трех минут на нее не потратил.

Елизаветино сердце кувыркается в груди, оно совершает самые немыслимые кульбиты — почти как дельфин в океане.

— Обещай, что ты повременишь с выводом о том, что мы просто друзья.

— Хорошо, — справиться с сердцем нет никакой возможности, но Елизавета и не хочет справляться.

— Обещай, что ты расскажешь мне о себе.

— С начала или с конца?

— Можно с середины. Ты обещаешь?

— Да. Но и ты обещай, что расскажешь о себе.

— Что именно ты хочешь знать обо мне?

Что она хочет знать об инопланетном дельфине? Все. В ее голове роится масса вопросов к нему, неизвестно, с какого начать.

— Расскажи про блокнот. Про Молескин.

— Я купил его вчера, в одном магазинчике на Подковырова, рядом с Большим Проспектом. «Лавка художников», может быть, знаешь?

Елизавета радостно трясет головой — она понятия tie имеет о магазинчике «Лавка художников» на Подковырова, рядом с Большим.

— Там их было несколько, этих Молескинов. Две Барселоны, два Лондона, Прага и три Амстердама.

— Но ты взял Париж.

— Мне как раз достался последний.

— А ты был в Париже?

— Нет, но очень хочется съездить. Теперь еще больше, чем раньше.

— Почему?

— Из-за тебя. Ты поедешь со мной? Как-нибудь?

— Все, кого ни спроси, рвутся в Париж. Наверное, это очень романтичный город…

— Не знаю. Меня в Париже интересует только одно место.

— Какое?

— Никогда не догадаешься, — инопланетный дельфин улыбается, и это самая удивительная, самая обаятельная улыбка, которую Елизавета когда-либо видела. — Станция метро «Сталинград». Представляешь — в Париже есть наш Сталинград!..

— Представляю, — Елизавета радостно трясет головой. — Квадрат А-3, синяя ветка. Между станциями «Ле Шапель» и «Колонел Фабиен». Я права?

— Точно! Так во всяком случае написано в Великом Молескине, — рука у дельфина теплая, а пальцы так и вовсе горячие, и Елизавету не покидает ощущение, что они тоже улыбаются. — Так мы идем в киношку?..

— Лучше в парк аттракционов, а потом в киношку.

— В тот самый парк?

— В тот самый.

— Тогда нам придется ждать зимы. Это долго.

— Чтобы не было так долго, давай и вправду скатаемся на метро Сталинград. Но ты ведь и не торопишься?

— Нет. Теперь — нет.

Спасибо тебе, Карлуша!.. Ты самый лучший папа на свете. И ты прислал замечательного парня: тоже — самого лучшего на свете. Но даже если его прислал не ты — все равно спасибо. Разве можно желать большего? Только одного — чтобы парижскую станцию метро «Сталинград» вдруг не переименовали. И чтобы хоть где-нибудь в городе шла киношка с Бельмондо.

ЕЩЕ ОДИН МОЛЕСКИН

* * *

…Они были иностранцами.

Тэ.Тэ. сама была иностранкой в этой стране, но и они — тоже.

Серые длинные фартуки, черные рубашки, обязательный бордовый галстук как деталь униформы — официанты здесь безукоризненные и очень старательные. Не то, что в Париже и еще некоторых местах на побережье, и особенно в Довиле. Там официанты — ленивые и к тому же ловчилы. Так и норовят обсчитать, урвать побольше чаевых. А эти — старательные. Наверное, потому, что иностранцы. Скорее всего — поляки. Или чехи. Когда они говорят между собой, кажется — еще одно маленькое усилие, и ты все поймешь. Но нет, ни черта не ясно. Этимология названия заведения тоже не совсем ясна — «Liola», что это за «Liola» такое?

Что-то итальянское.

Официантов трое — парень и две девушки. Коротко стриженая брюнетка особенно мила и предупредительна, у рыжей к тем же достоинствам добавлено еще одно: она обладает потешной физиономией героини итальянских кинокомедий. Тех самых скабрезных кинокомедий, которые обычно идут по федеральным каналам после трех ночи. В интерьере довольно эксцентричного бара «Liola» итальянское кино тоже присутствует. Но представлено совсем другими героями: фотография Софи Лорен, фотография Моники Витти, фотография Марчелло Мастроянни. И еще — пышногрудой, несколько вульгарной, но запоминающейся блондинки — интересно, итальянская она актриса и актриса ли вообще?..

Будь здесь Лева — он все бы быстренько объяснил.

Еще и посмеялся бы над ее киношной необразованностью, позор тем, кто не знает о существовании Моники Витти. Им не повезет в жизни, вот увидишь.

Тэ.Тэ. прекрасно осведомлена о ее существовании, но особого счастья это не принесло.

Леве непременно понравилось бы в «Liola», он был бы очарован. Еще и из-за снимков — они необычные. Не совсем обычные.

Черно-белые. Не постановочные — случайные, лишенные блеска, лишенные глянца. И блондинка, и Моника, и Софи, и даже Марчелло кажутся застигнутыми врасплох. Не то, чтобы они были в ярости, нет. Они просто смущены (на фотографиях это особенно заметно). Тайна спущенной петли на чулке Моники раскрыта. Тайна потекшей туши на ресницах Софи раскрыта. Тайна жирного пятна на платье блондинки раскрыта. Тайна расстегнутой молнии на брюках Марчелло раскрыта.

Тэ.Тэ. не сочувствует никому из четверых, хотя и считает их товарищами по несчастью. Они играют в одной лиге, пусть и в разных командах. При этом национальность, страна пребывания и масштаб личности не имеют никакого значения. Даже время ничего не значит. И количество упоминаний в прессе (достаточно того, что они просто есть).