Сталинград - [84]
- Ты с ними строже…
- А сапоги у них есть?
- У этих чертей складских всё есть, - ухмыльнулся Филимонов, - кроме совести…
У Григория совсем не было опыта общения с «бойцами тыла», поэтому вначале он промямлил:
- Дадите обмундирование батальону?
- Получите в порядке очереди.
- Обносились мы до того, што с трупов немцев снимаем сапоги.
- Да вас всё равно поубивают там…
- Сейчас же чтобы было!.. Иначе взлетите на воздух. Гранату брошу, я успею уйти, но вы уже тут остаётесь, - зло пошутил Григорий.
- Сейчас, сейчас!.. Пиши, Костя, разнарядку чтобы одели первый батальон!
Ночью над Волгой послышался шум мотора русского «кукурузника». Противник молчал, почти прекратив стрельбу. Чистый и приодетый Григорий отдыхал от шума боя, по привычке вглядываясь в тёмное небо, но кроме звука приглушенного мотора - ничегошеньки.
- Тихо у вас тут… - сказал он хозяину.
- Что ты хочешь, - хохотнул Филимонов, - в глубоком тылу живём…
Звук самолёта постепенно пропал. Где-то в километре от землянки, где он с хозяйственным старшиной и политруком полка поминал погибшего Кошевого, разорвалась серия небольших бомб.
- Ночной бомбардировщик отбомбился и возвращается. – Прислушавшись, сказал старшина. - Мотор включит, когда минует нашу передовую, уже над Волгой, и исчезнет…
- Немецкая оборона так запутана, что наши разведчики не могут разобраться в их траншеях и заграждениях. – Включился в разговор пьяненький капитан. – Откудова она знает, где доты, дзоты или огневые точки?
- Так что «ведьма» только попугала немцев и улетела в свой тыл, на отдых…
Филимонов был многоопытен, умел урвать лучшие продукты на тыловых складах, умел достать всё, что можно было тогда раздобыть, и не стеснялся в средствах. Поэтому на поминках было что выпить и закусить. Григорий махнул стакан самогонки и сказал на выдохе:
- Никакой цели она не разгромила, не разбомбила, а в лётной книжке отметка - выполнен боевой вылет, враг понёс потери…
- Бравурными отчётами войны не выиграть!
Противник опять начал артобстрел, но если брал ниже, то снаряды не долетали метров на пятьдесят до линии штабных землянок. Если брал чуть выше, то они рвались по Волге.
- Впустую снаряды переводит… - отметил Григорий.
- А тебе жаль?
Пулемётные трассы тоже не достигали цели, пролетая выше или рикошетя впереди. Их можно было поразить только миномётным, навесным огнём, от которого собеседники укрылись в блиндаже под несколькими накатами брёвен.
- Хорошим мужиком был Михаил, - сказал хмелеющий старшина, - давайте выпьем за упокой.
- Он был не мужиком, а казаком! – поправил собутыльника Григорий.
- Ты чего Шелехов? – опешил политработник.
- Миша - прирождённый казак!
Филимонов кратко заметил, многозначительно оглянувшись по сторонам:
- Не залупляйся!
- Что за речи? – начал трезветь капитан.
- Нормальные…
- В особый отдел захотел?
Вдруг кто-то постучал в деревянную дверь землянки.
- Назад! - гаркнул практичный старшина.
- Прикладом его! - грубо, басом поддержал его капитан.
Здесь, около Волги, сразу установился жестокий закон - не пускать чужого в свою землянку. Во время боя некоторые солдаты не выдерживали, старались оторваться от своего отряда, ускользнуть, затеряться, перебиться где-нибудь и как-нибудь, так как каждый думал:
- Именно сейчас мне так хочется жить, что кажется, выпади такой шанс, и я буду радоваться каждому дню… Буду жить, используя каждую минуту, да что там минуту, каждую секунду подаренной небесами жизни…
Испуганные бойцы под разными предлогами старались втиснуться в спасительную землянку. Даже раненые не имели возможности молча войти в неё.
- Шляются тута разные… - подтвердил хмелеющий Григорий.
Переговоры надо было начинать, стоя у входа, снаружи. Если просился раненый, то кто-то выходил из землянки и, только убедившись в том, что он ранен и не может двигаться, впускали и перевязывали. Никакой другой повод не принимался во внимание, никто не имел права войти - выталкивали грубо, без всяких разговоров.
- Пошёл на хер! – гаркнул капитан и подробно объяснил, что сделает с наглецом.
С наружи снова постучали. Когда политрук погрозился сунуть прикладом, послышался торопливый голос:
- Лайкин! Принимай парторга дивизии.
- А... прошу, - ответил капитан и бросился открывать дверь.
Внутрь протиснулись двое в офицерских шинелях. У одного из них, широкого низенького человека не было на ней никаких опознавательных знаков.
- Мы переждём у вас обстрел! – приказным тоном сказал нервный полковник.
- Конечно, конечно!
Он по-хозяйски присел к столу и услужливо придвинул самодельную табуретку.
- Присаживайтесь товарищ «первый». – И обратившись к вскочившим хозяевам, бросил свысока: - Что отмечаете?
- Товарищ боевой погиб.
- Тогда ладно.
- Налейте и нам, - просто сказал второй вошедший.
Старшина бросился искать посуду для питья, а он снял командирскую папаху и вытер носовым платком вспотевшую лысину.
- Товарищ Хрущёв! – ахнул мигом протрезвевший капитан.
- Сидите, сидите! – махнул рукой член военного Совета Сталинградского фронта. – Пока немец не успокоится, к Чуйкову не попадём…
Григорий присел в уголке и старался не встречаться с «высоким» гостем взглядом.
Мы расстались с Григорием Мелеховым, в тот момент, когда он вернулся на родной хутор. А как сложилась дальше его судьба? судьба его родных и близких?Читайте об этом в новом романе Владимира Шатова "Дон течёт к морю".
Гитлеровцам так и не удалось вырваться из Сталинградского котла. Окружением и разгромом закончилась для них Сталинградская битва. За ней отгремела Курская и покатился фронт на Запад. А с ним и наши герои, что закончили свой боевой путь в Берлине. Пришла пора возвращаться домой. Как встретит их Родина и как сложатся их судьбы в послевоенное время. Читайте заключительную книгу эпического романа Владимира Шатова "Дон течёт к морю".
Продолжение романа Владимира Шатова "Дон течёт к морю". Началась Великая Отечественная война. Мелехов, Кошевой, Шелехов и другие казаки на фронте. Воюют с немцами, как и в Первую Мировую. Им приходится отступать и на казачьи земли приходят оккупанты. До тех пор, пока не выйдет знаменитый Приказ № 227 "Ни шагу назад!".
На что надеяться во время КАТАСТРОФЫ? И какая, в сущности, разница, что это за катастрофа: Всемирный Потоп или Ядерная Зима. Надежда одна - Ковчег.
Алексей Николаевич Леонтьев родился в 1927 году в Москве. В годы войны работал в совхозе, учился в авиационном техникуме, затем в авиационном институте. В 1947 году поступил на сценарный факультет ВГИК'а. По окончании института работает сценаристом в кино, на радио и телевидении. По сценариям А. Леонтьева поставлены художественные фильмы «Бессмертная песня» (1958 г.), «Дорога уходит вдаль» (1960 г.) и «713-й просит посадку» (1962 г.). В основе повести «Белая земля» лежат подлинные события, произошедшие в Арктике во время второй мировой войны. Художник Н.
Эта повесть результат литературной обработки дневников бывших военнопленных А. А. Нуринова и Ульяновского переживших «Ад и Израиль» польских лагерей для военнопленных времен гражданской войны.
Владимир Борисович Карпов (1912–1977) — известный белорусский писатель. Его романы «Немиги кровавые берега», «За годом год», «Весенние ливни», «Сотая молодость» хорошо известны советским читателям, неоднократно издавались на родном языке, на русском и других языках народов СССР, а также в странах народной демократии. Главные темы писателя — борьба белорусских подпольщиков и партизан с гитлеровскими захватчиками и восстановление почти полностью разрушенного фашистами Минска. Белорусским подпольщикам и партизанам посвящена и последняя книга писателя «Признание в ненависти и любви». Рассказывая о судьбах партизан и подпольщиков, вместе с которыми он сражался в годы Великой Отечественной войны, автор показывает их беспримерные подвиги в борьбе за свободу и счастье народа, показывает, как мужали, духовно крепли они в годы тяжелых испытаний.
Рассказ о молодых бойцах, не участвовавших в сражениях, второй рассказ о молодом немце, находившимся в плену, третий рассказ о жителях деревни, помогавших провизией солдатам.
До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.
Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.