Сталинград - [33]
- Бессонницей тут никто не страдает. – Делилась опытом Нина во время коротких перекуров.
- Само собой!
- Мы падаем от усталости, а солдаты отсыпаются от войны…
Первое время Юлия жила недалеко от госпиталя. Вокруг стояли деревянные дома. В одном из них они жили с доктором Плотниковой. Хозяйка с удовольствием пустила врачей жить в своей лучшей комнате.
- Хоть избавлюсь от временных постояльцев, - нарочито сказала она, - солдатики со своими приставаниями до смерти надоели.
- Другие бы рады были…
- Я мужа с фронта жду!
- Как бы ни была женщина счастлива замужем, - с серьёзным выражением лица выдала Плотникова. - Она всегда с удовольствием замечает, что есть на свете мужчины, которые хотели бы её видеть незамужней.
Юля не удержалась и вскоре рассказала старшей подруге свою любовную историю с взрослым сержантом Григорием Шелеховым.
- Пишет? - спросила много повидавшая Нина.
- Нет, - смутившись, сказала Юля. – Я же переехала…
- Найдёт! – заверила её Плотникова.
- Он тоже обещал, – встрепенулась покрасневшая девушка, – а я ему верю!
Тридцатилетняя врач с сожалением посмотрела на наивную подругу:
- Найдёт, как же! – подумала она с непонятной злостью. – Много таких Григориев пользовались нашей женской доверчивость и затем пропадали без следа.
- Он не такой!
- Хорошо если погиб на фронте, не так обидно…
Голодным солдатам, правда, было не до баб, но начальство добивалось своего любыми средствами, от грубого нажима до самых изысканных ухаживаний. Среди множества кавалеров были удальцы на любой вкус: и спеть, и сплясать, и красиво поговорить, а для образованных - почитать Блока или Лермонтова…
- Сколько девушек уехали домой с прибавлением семейства… – вспомнила не к месту Нина. - Кажется, на языке военных канцелярий это называется «уехать по приказу 009».
- Неужели такое случается?
- Мне рассказывали, как некий полковник Волков выстраивал женское пополнение и, проходя вдоль строя, отбирал приглянувшихся ему красоток.
- Кошмар!
- Такие становились его ППЖ, а если сопротивлялись - на губу, в холодную землянку, на хлеб и воду!.. Потом крошка шла по рукам, доставалась разным помощникам и замам.
- Соблазнение в лучших азиатских традициях! – с сожалением сказала Юля и заплакала.
… Немецкие самолёты быстро заприметили госпиталь, к которому непрерывно следовала вереница машин, подвозивших раненых. Однажды среди рабочего дня они сбросили несколько бомб. Прямо у стены перевязочной раздался упругий взрыв. Стены выдержали, но взрывной волной вышибло стёкла, стерильные простыни вместе с инструментами операционной сестры оказались на полу.
- Ой, мамочка! – запричитали женщины.
Все легли на пол ближе к стенам, словно они могли спасти их от воздушной атаки. Панический страх передавался от одного человека к другому со скоростью света. Юлия стояла у перевязочного стола, на котором лежал раненый с осколочным переломом бедра. У неё резко подкосились ноги, и захотелось опуститься на пол, как сделали все окружающие.
- Нельзя! – приказала она себе и продолжила перевязку.
Однако раненый попробовал сползти со стола.
- Куда же Вы? – осуждающе сказала Юля. - Вам нужно лежать!
- Дык ведь бомбит немец!
- Ну и что из того?
Хотя у неё в мозгу постоянно крутилась другая мысль:
- Нужно лечь на пол!
После налёта выяснилось, что взрывом убило одну сестричку и ранило двух врачей. Все ходили хмурые и только после того как Плотникова вспомнила, как один санитар, здоровенный мужик по-пластунски пополз в угол перевязочной, где за простынями висели шинели и спрятался под ними.
- Голову спрятал, а жопа торчит! - смеялись все, включая горемычного санитара
Истеричный смех снял напряжение после пережитого. Это был первый урок войны, когда для Юлии возникла реальная опасность для жизни.
В середине лета в госпиталь стали поступать первые раненые из числа отступавших от Ростова.
- Потерял я сознание, - рассказывал соседям по палате чернявый старший лейтенант. - Прихожу в себя, вижу, мне ногу своей косынкой перевязывает какая-то совсем молоденькая девочка, лет двенадцати… А вокруг стоят деревенские бабы и платками меня обмахивают. Видят, что я глаза открыл, говорят: «Слава Богу, пришёл в себя лейтенантик...»
- А ты что?
- Мои солдаты и ординарец командира полка перетащили меня к командному пункту дивизии. Почти километр несли на руках. Стали меня готовить к операции. Лежу я на сырой соломе, а рыжий врач спрашивает: «Когда ранили?»
- Вчера.
- «У нас приказ: если сутки прошли, то ампутация»
- Не дам!
- «Гангрена может быть… Умрёшь дурак».
Старлей помолчал, заново переживая волнующие мгновения. Потом рассмеялся и продолжил:
- А у меня пистолет на боку. Я руку положил на кобуру и говорю: «Если ногу отрежете – застрелюсь...»
- Ну, ты даёшь!
- Тогда хирург решил рискнуть. Только сразу предупредил, что никакого наркоза не будет. Надо терпеть. Дали чего-то выпить, может, водки. И всё. Врач говорит: «Ты мне только что-нибудь рассказывай, чтобы я слышал, что ты сознание не потерял».
Слушатели лежали, подперев руками перебинтованные головы.
- Начал я ему читать начало десятой главы "Евгения Онегина". Читаю, читаю и вдруг – резкая боль, аж сердце сжалось. В глазах потемнело, и я куда-то провалился… Не знаю, через какое время пришёл в себя. Осмотрелся. Лежу уже не на соломе, а на простыне. Ощупал себе бок – нет кобуры с пистолетом. У меня всё внутри оборвалось. Спрашиваю у соседа: «Браток, скажи, пожалуйста, у меня обе ноги на месте?»
Мы расстались с Григорием Мелеховым, в тот момент, когда он вернулся на родной хутор. А как сложилась дальше его судьба? судьба его родных и близких?Читайте об этом в новом романе Владимира Шатова "Дон течёт к морю".
Гитлеровцам так и не удалось вырваться из Сталинградского котла. Окружением и разгромом закончилась для них Сталинградская битва. За ней отгремела Курская и покатился фронт на Запад. А с ним и наши герои, что закончили свой боевой путь в Берлине. Пришла пора возвращаться домой. Как встретит их Родина и как сложатся их судьбы в послевоенное время. Читайте заключительную книгу эпического романа Владимира Шатова "Дон течёт к морю".
Продолжение романа Владимира Шатова "Дон течёт к морю". Началась Великая Отечественная война. Мелехов, Кошевой, Шелехов и другие казаки на фронте. Воюют с немцами, как и в Первую Мировую. Им приходится отступать и на казачьи земли приходят оккупанты. До тех пор, пока не выйдет знаменитый Приказ № 227 "Ни шагу назад!".
На что надеяться во время КАТАСТРОФЫ? И какая, в сущности, разница, что это за катастрофа: Всемирный Потоп или Ядерная Зима. Надежда одна - Ковчег.
Алексей Николаевич Леонтьев родился в 1927 году в Москве. В годы войны работал в совхозе, учился в авиационном техникуме, затем в авиационном институте. В 1947 году поступил на сценарный факультет ВГИК'а. По окончании института работает сценаристом в кино, на радио и телевидении. По сценариям А. Леонтьева поставлены художественные фильмы «Бессмертная песня» (1958 г.), «Дорога уходит вдаль» (1960 г.) и «713-й просит посадку» (1962 г.). В основе повести «Белая земля» лежат подлинные события, произошедшие в Арктике во время второй мировой войны. Художник Н.
Эта повесть результат литературной обработки дневников бывших военнопленных А. А. Нуринова и Ульяновского переживших «Ад и Израиль» польских лагерей для военнопленных времен гражданской войны.
Владимир Борисович Карпов (1912–1977) — известный белорусский писатель. Его романы «Немиги кровавые берега», «За годом год», «Весенние ливни», «Сотая молодость» хорошо известны советским читателям, неоднократно издавались на родном языке, на русском и других языках народов СССР, а также в странах народной демократии. Главные темы писателя — борьба белорусских подпольщиков и партизан с гитлеровскими захватчиками и восстановление почти полностью разрушенного фашистами Минска. Белорусским подпольщикам и партизанам посвящена и последняя книга писателя «Признание в ненависти и любви». Рассказывая о судьбах партизан и подпольщиков, вместе с которыми он сражался в годы Великой Отечественной войны, автор показывает их беспримерные подвиги в борьбе за свободу и счастье народа, показывает, как мужали, духовно крепли они в годы тяжелых испытаний.
Рассказ о молодых бойцах, не участвовавших в сражениях, второй рассказ о молодом немце, находившимся в плену, третий рассказ о жителях деревни, помогавших провизией солдатам.
До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.
Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.