Сталин. Жизнь одного вождя - [161]

Заметной реорганизации подверглись госбезопасность и ГУЛАГ, важнейшие опоры диктатуры. Своеобразным символом новых веяний был приказ министра внутренних дел от 4 апреля 1953 г. о запрещении применения пыток к арестованным. В приказе признавалось наличие «арестов невинных советских граждан», «широкое применение различных способов пыток – жестокие избиения арестованных, круглосуточное применение наручников на вывернутые за спину руки, продолжавшееся в отдельных случаях в течение нескольких месяцев, длительное лишение сна, заключение арестованных в раздетом виде в холодный карцер и др.» Угрожая суровыми наказаниями нарушителям приказа, руководство МВД требовало закрыть в тюрьмах пыточные помещения и уничтожить орудия пыток[912]. Приказ зачитывался всем оперативным сотрудникам органов госбезопасности и должен был произвести на них большое впечатление. В продолжение нового курса весной-летом 1953 г. проводилась важная трансформация лагерной системы. Массовая амнистия, объявленная осужденным по неполитическим статьям, вполовину уменьшила численность заключенных. Многочисленные предприятия и стройки, до тех пор находившиеся под контролем МВД, были либо закрыты, либо переданы экономическим министерствам. Более гибкой, основанной не только на репрессиях, становилась политика в западных областях Украины и в Прибалтике, где продолжалась борьба с партизанским движением. Чтобы добиться поддержки коренного населения и местной интеллигенции, партийно-государственная бюрократия стала пополняться «коренными» кадрами[913]. Не за горами была массовая реабилитация жертв сталинского террора.

В считаные недели, как уже говорилось, наследники Сталина существенно скорректировали экономическую политику. Сокращались неподъемные планы капитального строительства, закрывались «стройки коммунизма» и амбициозные программы перевооружения армии. Освободившиеся средства позволяли бороться с кризисом в сельском хозяйстве и социальной сфере. Повышались заготовительные цены на сельскохозяйственную продукцию и снижались налоги на крестьянские хозяйства. Результаты не заставили себя ждать. Заметное улучшение ситуации, особенно в животноводстве, произошло удивительно быстро[914]. Впереди были важные социальные программы, в том числе массовое строительство жилья. Этот курс кардинально противоречил сталинской модели индустриализации.

Внутренние реформы сопровождались умеренной международной политикой. 19 марта 1953 г. постановлением Совета министров СССР провозглашалось стремление «к возможно более скорому окончанию войны в Корее»[915]. После напряженных переговоров 27 июля 1953 г. удалось подписать перемирие. С одобрения Москвы либерализация коммунистических режимов началась в Восточной Европе.

В общем, «неблагодарные» наследники в считаные месяцы без особого труда избавились от многих крайностей, первопричиной которых выступал Сталин. Это существенно изменило характер советского режима, сделало его несталинским, т. е. менее кровавым, более предсказуемым и способным к реформам. Диктатуре был нанесен удар, от которого она уже не смогла оправиться. Несколько раз борьба в верхах приводила к власти новых вождей. Однако никто из них не стал диктатором.

Похороны. Вождь, система, народ

С 6 марта 1953 г. в течение трех дней проходила церемония прощания с умершим Сталиным. Гроб выставили в самом центре Москвы, в Колонном зале Дома Союзов, традиционном месте прощания с советскими вождями, ранее Доме приемов московского дворянства. Доступ к телу открыли с четырех часов дня. Мероприятие было организовано плохо. Подходы к Дому Союзов регулировались неудачно. Желающие пройти к гробу Сталина попадали в узкие московские улицы, заполненные милицией и грузовыми автомобилями, служившими барьерами на пути толпы. В неразберихе и панике немало людей было покалечено или задавлено насмерть. Материалы расследования этих событий пока недоступны историкам. В 1962 г. в одном из выступлений в тесном кругу Хрущев заявил, что в толпе погибли 109 человек[916].

Информация об этой очередной советской трагедии, конечно, не публиковалась в газетах. Они были заполнены траурным благолепием и демонстрацией нескончаемой скорби по вождю, письмами-соболезнованиями и письмами-клятвами. Однако сохранились и иные письма очевидцев московских событий в руководящие инстанции:

Это не первый случай, когда при движении больших масс людей милиция превращается в беспомощную организацию, а скорее, в нарушителей порядка. Какое огорчение, когда на виду сотен масс и иностранцев, шнырявших с фотоаппаратами, начали извлекать и отправлять в машинах скорой помощи изувеченных и задавленных. Картина потрясающая[917];

В продолжение 5 часов людей гоняли по всей Москве, никто из милиции не знает, где идет очередь! Милиция автомашинами наезжает на многотысячную колонну людей, а отсюда жертвы, крики, стоны. Сотни тысяч людей ходили вокруг огороженных улиц, ведущих к Колонному залу, и не могли найти пути! […] Только вредитель мог объявить о доступе (к телу. – О. Х.) с 4 часов дня, а маршрут объявить в 21 час[918].

Во многом это были пока типичные письма сталинской эпохи. И по стилистике – ссылки на иностранцев, «шнырявших с фотоаппаратами», и «вредителей», – и по сути описываемых событий. Милиция как нарушитель порядка – очень точный образ сталинской системы. Опираясь на насилие, диктатура достигала своих целей за счет многочисленных жертв и потерь. Границы между рациональной упорядоченностью и разрушительным хаосом фактически стирались. Одно с легкостью переходило в другое.