Сталин. Путь к власти - [2]
Беспристрастные записи в книге посетителей кремлевского кабинета Сталина, сделанные вечером 21 июня, свидетельствуют о том, что все три мемуариста неточны. Из их содержания следует, что последняя встреча руководителей и высших военачальников страны перед началом войны состоялась не на даче и не в сталинской квартире в Кремле (как утверждали Молотов и Микоян), а в его кремлевском рабочем кабинете (как писал Жуков) и продолжалась до 23 часов. В то же время вопреки воспоминаниям Жукова, Сталин был не один – в кабинете помимо него находились два члена Политбюро (Молотов и Ворошилов) и три кандидата в члены Политбюро (Берия, Маленков и Вознесенский), а также Кузнецов и Сафонов. Жуков прибыл к Сталину не с Ватутиным и Тимошенко. Ватутина вообще здесь не было, а Тимошенко находился у Сталина до Жукова, но на время выходил из кабинета, а затем вошел вместе с Жуковым. Вместе с Жуковым прибыл и Буденный. Через час прибыл туда и Мехлис. Вопреки своим мемуарам Микоян вообще не присутствовал на этом совещании, и слова Сталина о перебежчике он скорее всего взял из мемуаров Жукова.
События, связанные с началом войны, также запечатлены по-разному. Судя по мемуарам Г.К. Жукова, И.В. Сталин узнал о начале войны от него: генерал армии позвонил ему около 4 часов утра и сообщил о налетах немецкой авиации на ряд городов СССР. Жуков писал: «Я доложил обстановку и просил разрешения начать ответные боевые действия. И.В. Сталин молчит. Я слышу лишь его дыхание. «Вы поняли меня?» – спросил я. Опять молчание. Наконец И.В. Сталин спросил: «Где нарком?» Жуков ответил: «Говорит с Киевским округом по ВЧ».
Сталин приказал: «Приезжайте в Кремль с Тимошенко. Скажите Поскребышеву, чтобы он вызвал всех членов Политбюро».
Г.К. Жуков пишет: «…в 4 часа 30 минут все вызванные члены Политбюро были в сборе. Меня и наркома пригласили в кабинет. И.В. Сталин был бледен и сидел за столом, держа в руках набитую табаком трубку. Он сказал: «Надо срочно позвонить в германское посольство». В посольстве ответили, что посол граф фон Шуленбург просит принять его для срочного сообщения. Принять посла было поручено В.М. Молотову. Тем временем первый заместитель начальника Генерального штаба генерал Н.Ф.Ватутин передал, что сухопутные войска немцев после сильного артиллерийского огня на ряде участков северо-западного и западного направлений перешли в наступление. Через некоторое время в кабинет быстро вошел В.М. Молотов: «Германское правительство объявило нам войну». И.В. Сталин опустился на стул и глубоко задумался. Наступила длительная, тягостная пауза».
Молотов же говорил Чуеву, что во время ночного заседания Политбюро «между двумя и тремя ночи позвонили от Шуленбурга в мой секретариат, а из моего секретариата – Поскребышеву, что немецкий посол Шуленбург хочет видеть наркома иностранных дел Молотова. Ну и тогда я пошел из кабинета Сталина наверх к себе, мы были в одном доме на одном этаже, но на разных участках… Члены Политбюро оставались у Сталина, а я пошел к себе принимать Шуленбурга – это минуты две-три пройти… Шуленбурга я принимал в полтретьего или в три ночи, думаю, не позже трех часов. Германский посол вручил ноту одновременно с нападением. У них все было согласовано, и, видно, у посла было указание: явиться в такой-то час, ему было известно, когда начнется. Этого мы, конечно, знать не могли… Жуков с Тимошенко прибыли не позже трех часов. А то, что Жуков это относит ко времени после четырех, он запаздывает сознательно, чтобы подогнать время к своим часам». Получается, что первым Сталину о начале войны сообщил Молотов сразу же после приема им Шуленбурга.
Однако из беседы адмирала Советского Союза Н.Г. Кузнецова с академиком РАН Г.А. Куманевым создается впечатление, что адмирал первым сообщил Сталину о начале войны. Получив сообщение о том, что в 3 часа 07 минут немецкие самолеты бомбили военно-морскую базу в Севастополе, Н.Г. Кузнецов, по его словам, «немедленно взялся за телефонную трубку и доложил Сталину о том, что началась война. Через несколько минут мне позвонил Г.М. Маленков и спросил: «Вы представляете, что Вы доложили Сталину?» – «Да, представляю. Я доложил, что началась война».
В своих воспоминаниях Микоян не сообщал, как и от кого он узнал о начале войны. Он утверждает, что ночное заседание Политбюро закончилось около 3 часов ночи. После этого он вернулся домой и «уже через час меня разбудили: «Война!» Сразу члены Политбюро вновь собрались у Сталина, зачитали информацию о том, что бомбили Севастополь и другие города».
Однако перечень посетителей в первые часы 22 июня опять не подтверждает изложение событий Жуковым, Молотовым и Микояном. Из этих записей становится ясно, во-первых, что Жуков прибыл не только с Тимошенко, но и с начальником Политуправления РККА Мехлисом, которого не упомянул. Во-вторых, из членов Политбюро присутствовали лишь Сталин, Молотов и Берия, и последние двое зашли одновременно в кабинет вместе с военными. В-третьих, Молотов не покидал кабинета Сталина до 12 часов 05 минут, когда он отправился на Центральный телеграф, чтобы оттуда объявить по радио стране о начале войны. В этом выступлении Молотов сообщал, что Шуленбург вручил ноту с объявлением войны в 5 часов 30 минут (а не в полтретьего или в три часа ночи, как он говорил Чуеву). Можно предположить, что Молотов вошел в кабинет Сталина сразу же после приема Шуленбурга, но не исключено, что он принял Шуленбурга раньше и сообщил Сталину о содержании ноты по телефону.
