Сталин. Путь к диктатуре - [4]

Преподаватель спросил своего ученика:

— Не похожа ли ваша схема на абсолютную монархию?

Ученик ответил:

— Нет, личная власть монарха опирается на аппарат государственной власти, а по моей схеме и сам аппарат государственной власти держится аппаратом личной власти.»

Впоследствии Сталин такие и подобные им суждения о «диктатуре пролетариата» называл суждениями «еще окончательно не оформившегося марксиста» (сравните предисловие к первому тому «Сочинений И. В. Сталина»). Но мне всегда казалось и сейчас кажется, что в этих семинарских сочинениях Джугашвили — весь будущий Сталин.

Если бы у нас не было никаких других доказательств на этот счет, то одни уже воспоминания Троцкого — «Моя жизнь» — не оставляют ни малейшего сомнения, что, начиная с апреля 1922 года, то есть со дня своего назначения генеральным секретарем ЦК, Сталин методически и настойчиво работал над осуществлением своей семинарской схемы. Прежде всего, Сталин воссоздал снизу доверху весь партийный аппарат и поставил его над партией. Первым человеком, который разгадал тайну этого «нового курса» Сталина еще при жизни Ленина, был Троцкий. В письме ЦК, в октябре 1923 года, Троцкий открыто обвинил аппаратное руководство ЦК в «групповой политике». Это же обвинение было выдвинуто и в «Заявлении 46». Групповую политику Сталина Троцкий видел в том, что «партийный аппарат, несмотря на идейный рост партии, продолжает упорно думать и решать за всех», но «партия должна подчинить себе свой аппарат». Однако ни эти предупреждения Троцкого, ни «Заявление 46», ни глухое требование больного Ленина «быть осторожными на поворотах» не могли удержать Сталина от уже взятого курса.

Троцкий свидетельствует:

«Ленин вызвал меня к себе, в Кремль, говорил об ужасающем росте бюрократизма у нас в советском аппарате и о необходимости найти рычаг, чтобы как следует подойти к этому вопросу. Он предлагал создать специальную комиссию при ЦК и приглашал меня к активному участию в работе. Я ему ответил: „Владимир Ильич, по убеждению моему, сейчас в борьбе с бюрократизмом советского аппарата нельзя забывать, что и на местах, и в центре создается особый подбор чиновников и спецов, партийных и беспартийных, вокруг известных партийных руководящих групп и лиц — в губернии, в районе, в центре, то есть в ЦК. Нажимая на чиновника, натыкаешься на партийца, в свите которого спец состоит, и при нынешнем положении я на себя такой работы не мог бы взять“.»

Ленин согласился с этой оценкой Троцкого и предложил ему блок Ленин-Троцкий против Сталина.

Это уже показывает, как далеко зашел Сталин, а главное — какой силой стал его аппарат еще до смерти Ленина!

* * *

Идеально налаженная взаимная работа главы ВЧК Ф. Дзержинского и главы Секретариата ЦК Сталина помогла Сталину и здесь. Когда обвинение Троцкого в установлении диктатуры партийного аппарата нельзя уже было игнорировать, Сталин предложил Политбюро создать «нейтральную партийную комиссию» под руководством Дзержинского для рассмотрения жалоб Троцкого и «Заявления 46». Эта комиссия сделала все, чтобы обелить «аппарат Сталина» и дискредитировать Троцкого, но октябрьский пленум ЦК (1923 год) постановил предложить Политбюро принять все меры к тому, чтобы обеспечить дружную работу.

«Я должен заявить, товарищи, за период после октября мы приняли все меры к тому, чтобы дружная работа с т. Троцким была налажена, хотя должен сказать, что дело это далеко не из легких. Мы имели два частных совещания с т. Троцким, перебрали все вопросы хозяйственного и партийного порядка, причем пришли к известным мнениям, не вызывавшим никаких сомнений. Продолжением этих частных совещаний и этих попыток наладить дружную работу внутри Политбюро было, о чем я уже докладывал вчера, создание подкомиссии из трех. Подкомиссия эта и выработала проект резолюции, ставшей впоследствии резолюцией ЦК и ЦКК о демократии. Так было дело. Нам казалось, что после того, как резолюция принята единогласно, нет больше основана для споров, нет оснований для внутрипартийной борьбы. Да так оно и было на деле до нового выступления т. Троцкого на другой день после опубликования резолюции ЦК, проведенного независимо от ЦК и через голову ЦК, которое расстроило все дело, изменило положение радикальным образом».

Так жаловался Сталин на Троцкого, признавая одновременно тот знаменательный факт, что «октябрьский пленум предложил», по существу, не Троцкому, а ему прекратить практику создания собственной партии в партии, хотя комиссия Дзержинского пришла на пленум со сталинскими тезисами «о клевете Троцкого» на «партаппарат и ленинские кадры партии». Выступление же Троцкого «через голову ЦК» было вызвано тем, что, положив в сейф ЦК решение пленума, Сталин, как ни в чем ни бывало, продолжал свое дело по созданию и укреплению «диктатуры партаппарата».

Низовая партийная масса после этого обращения Троцкого, несмотря на террор и давление этого уже почти окончательно сложившегося аппарата Сталина-Дзержинского, весьма резко реагировала на поведение Сталина. На собраниях «пролетарских ячеек Москвы», этих крепостей сталинизма, Сталин и Дзержинский, пользуясь именем Ленина, собрали против Троцкого только 9843 голоса. Обвинения Троцкого против Сталина поддерживали 2223 человека, голосовавших за осуждение Сталина. Большее количество членов партии не участвовало в дискуссии, чтобы завтра же не оказаться если не в подвалах Дзержинского, то в очередях у «Биржи труда» как безработные.