Сталин. После войны. Книга 1. 1945–1948 - [88]
Самое время спросить, как отреагировал на критику сам Шостакович? Так, как и должен реагировать на критику художник. Творить и писать. На дворе был, пожалуй, самый загадочный в нашей истории 1937 год. Органами НКВД был раскрыт реально существовавший заговор Тухачевского. После чего Ежов и запустил маховик террора. Стоит отметить, что Тухачевский был очень хорошо знаком с Шостаковичем, и поэтому композитора вызвали повесткой в «Большой дом». Отправляясь туда, Дмитрий Дмитриевич полагал, что обратно не вернется. Однако следователя интересовал исключительно Тухачевский, разговоры, возможные планы и т. д. и т. п. Далее события развивались совсем неожиданным образом: следователь, допрашивавший Шостаковича, к моменту второго визита композитора в НКВД… сам оказался арестован, а к Дмитрию Дмитриевичу у следствия более вопросов не было.
Именно в 1937 году Шостакович и создал свою Пятую симфонию. 21 ноября 1937 года в зале Ленинградской филармонии состоялась ее премьера. Когда отзвучали последние ноты, началась буря аплодисментов, многие зрители плакали[418]. «В сезоне 1937/1938 года ее услышали жители Парижа, в газетах ее назвали одним «из лучших произведений современной музыки». У нас ее назвали «деловым творческим ответом советского художника на справедливую критику»[419].
Никаким репрессиям он не подвергся, хотя критика со стороны руководства страны была в самый неблагополучный и прямо опасный период жизни нашего государства. В 1940 году за Фортепьянный квинтет Шостакович получил Сталинскую премию первой степени. Можно сказать, что Сталин был объективным критиком. Когда Шостакович, с его точки зрения, пошел со своим безусловным талантом не в ту сторону, его поправили. Написал гениальную симфонию – наградили.
В 1948 году Шостаковича «поправили» еще раз. На этот раз в целой компании композиторов. 1 февраля 1948 года в газете «Правда» было напечатано «Постановление Политбюро ЦК ВКП(б) Об опере «Великая дружба» В. Мурадели». Легенда вновь рассказывает нам историю такой же, как она была в 1936 году. 5 января 1948 года Сталин посещает оперу – остается недовольным. Но только на этот раз публикуется не анонимная критическая статья-рецензия, а постановление Политбюро ЦК партии. И даже на свет появляется термин – «формализм» в музыке. Космополитизм и формализм были объявлены двумя сторонами одного и того же «низкопоклонства перед Западом», а русская классическая опера провозглашалась лучшей в мире[420].
Сам текст постановления можно легко найти в Интернете, поэтому ограничимся парой фрагментов:
– «Музыка оперы невыразительна, бедна. В ней нет ни одной запоминающейся мелодии или арии. Она сумбурна и дисгармонична, построена на сплошных диссонансах, на режущих слух звукосочетаниях. Отдельные строки и сцены, претендующие на мелодичность, внезапно прерываются нестройным шумом, совершенно чуждым для нормального человеческого слуха и действующим на слушателей угнетающе. Между музыкальным сопровождением и развитием действия на сцене нет органической связи. Вокальная часть оперы – хоровое, сольное и ансамблевое пение – производит убогое впечатление…»[421]
– «Особенно наглядно представлены формалистические извращения, антидемократические тенденции в музыке, чуждые советскому народу и его художественным вкусам. Характерными признаками такой музыки является отрицание основных принципов классической музыки, проповедь атональности, диссонанса и дисгармонии, являющихся якобы выражением «прогресса» и «новаторства» в развитии музыкальной формы, отказ от таких важнейших основ музыкального произведения, какой является мелодия, увлечение сумбурными, невропатическими сочетаниями, превращающими музыку в какофонию, в хаотическое нагромождение звуков»[422].
Читая эти строки постановления Политбюро, невозможно отделаться от ощущения, что перед нами практически те же претензии к композиторам, что были высказаны еще в 1936 году. Только на новом витке истории и в иной ситуации. Теперь критикуется не только музыка, но также идеологическое наполнение оперы: «Исторически фальшивой и искусственной является фабула оперы, претендующая на изображение борьбы за установление советской власти и дружбы народов на Северном Кавказе в 1918–1920 гг. Из оперы создается неверное представление, будто такие кавказские народы, как грузины и осетины, находились в ту эпоху во вражде с русским народом, что является исторически фальшивым, так как помехой для установления дружбы народов в тот период на Северном Кавказе являлись ингуши и чеченцы»[423].
(Странно звучащее сегодня для интернационального СССР обвинение целых народов объясняется выселением чеченцев и ингушей, которое произошло 23 февраля 1944 года.) А далее на Съезде композиторов началась «проработка» композиторов-космополитов, о которой на 100 % просталинский Тихон Хренников написал так: «И мне пришлось в очень тяжелые дни 1948 года, когда обливали грязью наших лучших композиторов, зачитывать тот знаменитый доклад, который я не писал и который мне дали за полтора часа до начала Съезда Союза композиторов. Я знал, кто написал доклад, но я никому не стал говорить, кто это, не говорю и сейчас. Принял удар на себя»
