Сталин: операция «Эрмитаж» - [3]

Подражая во всем императорскому двору, знать столичная да и провинциальная пыталась не отстать в погоне за внешним лоском. Корабли из-за границы доставляли в Россию не только модные туалеты, но и мебель, гравюры, картины, предметы декоративного убранства. Те же, кто не мог или не хотел приобретать французские, английские, немецкие изделия, использовали своих крепостных, из-под рук которых выходили не менее привлекательные диваны-«самосоны», удобные кресла, придиванные столы на одной ножке и сложнейшие по конструкции секретеры. Появились и первые отечественные светские живописцы – Рокотов, Левицкий. Они создавали фамильные портреты, запечатлевая на века лица знати «галантной эпохи». Все это украшало строившиеся именно в те годы столичные особняки и многочисленные, разбросанные по глухим уголкам усадебные дома.

Так вместе с попытками сохранить остатки седой древности в стране начало появляться и то, что спустя несколько десятилетий стало для коллекционеров завидным объектом собирательства, вызвало у ученых горячее и бескорыстное желание сохранить, обезопасить от искажений и разрушений. Шло накопление культурного фонда страны. Но пока еще никто не считал его художественной ценностью – для той поры это естественно.

Вместе с ростом общей культуры нации, становлением науки выявляется и более глубокий, подлинно научный интерес к памятникам прошлого.

В начале XIX века Комитет министров рассматривал вопрос уже не об оплате раритетов вроде костей ископаемых животных, а о мерах по сохранению памятников культуры и старины – остатков греческих городов и генуэзских крепостей в Крыму, обнаруживаемых (пока еще случайно) античных скульптур, гробниц. А вскоре Академия наук предприняла и плановые, методические раскопки по всему Причерноморью, или, как оно тогда называлось, Новороссии.

Лучшие умы страны все отчетливее понимали, что государство нуждается в писаной истории, сохранении традиций – словом, в связи времен. Доселе единичные, не связанные последовательной идеей указы начали приобретать отчетливо выраженную целенаправленность. Под влиянием деятельности Академии наук, первых отечественных историков 31 декабря 1826 года по «высочайшему повелению» Николая I управляющий министерством внутренних дел В. Ланской разослал циркуляр, согласно которому требовалось «собрать немедленно следующие сведения по всем губерниям: 1) в каких городах есть остатки древних замков и крепостей или других зданий древности и 2) в каком они положении ныне находятся».

Помимо этого строжайше воспрещалось «таковые здания разрушать», ответственность за что возлагалась на всех «начальников городов и местных полиций»[4].

Тем же циркуляром были затребованы планы исторических зданий, сведения о них: кем и когда эти здания построены, из чего, при каких обстоятельствах разрушились, что интересного из вещей в них еще сохранилось, возможна ли реставрация. Словом, пункт за пунктом именно то, что и на сегодняшний день является обязательным. при составлении паспорта памятника архитектуры.

Поступившие в столицу сведения легли в основу изданной в 1839 – 1841 годах солидной книги «Материалы для статистики Российской империи».

Огромный интерес к истории логично привел и к возникновению археологических обществ, задавшихся целью способствовать выявлению памятников прошлого нашей страны. Первым было создано в 1839 году Одесское археологическое общество. Появление его на осваиваемом юге не случайно. Ведь именно там, в Новороссии, сохранились остатки древнегреческих городов, многочисленные курганы кочевых народов, позволявшие реконструировать самое интереснее, с точки зрения историка той поры, – жизнь классической эпохи.

А в 1846 году археологическое общество было создано и в Петербурге. Очень быстро из узкого кружка коллекционеров – любителей нумизматики да памятников античности – оно превратилось в подлинно ученое собрание. Изменились и его первоначальные цели. Закрепивший их устав подчеркивал, что общество «имеет предметом своих занятий исследование по памятникам древности и старины преимущественно отечественной, и распространение в России археологических сведений вообще»[5].

Все это позволяло надеяться, что отныне судьба памятников искусства и старины, представляющих объект изучения археологов, – и развалины греческих городов-полисов, и скифские курганы, и древние церкви Новгорода, Киева, Пскова, Владимира с уникальными фресками и иконами – в надежных руках. Как много могли бы сделать ученые, объединенные общностью целей и интересов, опирающиеся на пусть и весьма несовершенные законы!

Но этого не произошло.

И Одесское, и Петербургское археологические общества активно способствовали лишь выявлению и научному описании отдельных памятников старины. Подчеркивая свой сугубо частный характер, независимость от государства, они не желали вмешиваться в судьбу памятников даже под угрозой их гибели – ведь те находились в ведении либо государства в лице Синода, министерства внутренних дел, либо частных лиц.

Не изменилось положение и после создания в 1859 году при министерстве императорского двора Археологической комиссии. Это была первая в нашей стране государственная организация, в обязанности которой входило: